На Туманном Альбионе. Часть четырнадцатая. Французы

Вторая половина лета, солнце в зените, жара, работы много, ферма укомплектована, все друг друга знают, компании сложились, распорядок дня и недели известен. Казалось бы, ну чем нас на этой ферме удивишь? Уже ничем! И все же появилось нечто интересное – приехала компания ребят-французов. Как-то внезапно они нагрянули, шумные, веселые, интересные, поработали с месяц и также быстро исчезли. Их было примерно человека 4 парней и человека 3 девушек. Может немного ошибаюсь, но думаю, что так. Имена никого из них я не помню за единственным исключением: одного из них звали Жан-Батист Друбай. Знаю потому, что мы с ним больше всех общались, а потом ещё больше года он со мной переписывался. У меня в домашнем архиве хранится всего 16 писем – его письма ко мне и черновики моих писем к нему.

Прибытие французов сразу как-то всколыхнуло всю ферму, даже несколько поломало сложившиеся стереотипы и привычную обстановку. До этого, кроме того, что были землячества и группы по интересам, вся ферма еще делилась на два больших лагеря – русскоговорящие, образующие одно ментальное поле, куда входили студенты из России, Белоруссии, Украины, Словакии, Болгарии, Литвы, Латвии, Польши и не говорящие по-русски, использующие, соответственно свой язык и английский (для англичан это был единственный язык). Французы, как мне казалось, несколько изменили эту систему, поскольку хотя и говорили только по-французски и по-английски, но много общались и с нами на всех возможных языках, включая язык жестов и картинок.

Нам с ними было очень интересно! Я очень жалею, что тогда мы еще совсем плохо говорили по-английски. Но даже это нас не останавливало. Помню первое впечатление от того, когда мы их только увидели. Сидим на кухне, готовим еду, пьем чай, разговариваем, а рядом крутятся французы. У нас, как воспитанных в советскую эпоху, французский язык вызывал какие-то ощущения элегантности, аристократии, нам казалось, что на нем могут говорить только короли и королевы, дворяне, графы, маркизы, или герои костюмных кинофильмов. И вот мы видим, как эти «лорды, маркизы и короли» чистят картошку, варят макароны, жарят яичницу, моют посуду, и без умолку болтают на своем аристократическом языке. Поначалу это было непривычно.

На работе французы особых рекордов не показывали, относились к этой работе легко, отдыхали, где только было можно и где нельзя. Но они были настолько веселыми, жизнерадостными, обаятельными, общительными, что этого почти никто не замечал. Помню, как-то на сборке клубники пошел дождь, народ приуныл, закутывался поплотнее в свои водонепроницаемые костюмы, которые под длительным дождем все равно оказывались проницаемыми. А наши товарищи французы, их настроение можно было выразить советской детской песенкой: «Пусть падают капли, а мы веселимся, ни капли, ни капли дождя не боимся», действительно, оставались такими же забавными, стояли под дождем и все вместе, хором пели что-то веселое на своем благородном королевском языке. Потом они нам пояснили, что это французская народная, крестьянская песня о дожде, которые, видимо, радовались, что дождь сулит хороший урожай.

Так сложилось, что мы (Витя, Марьян, я) общались с французами больше всех. Надо сказать, сто среднестатистический человек моего поколения, советского образования был (и остается) довольно образованным, много чего ему известно во всех отраслях человеческого знания. И, конечно, о Франции мы знали очень много, хотя впервые я там побывал лишь 19 лет спустя, всего лишь в прошлом году. Мы знали историю, культуру, литературу, политику этой страны, да и мало ли чего еще. На клубничных грядках, идя бок-о-бок, скажем с тем же Жаном-Батистом, я ему пытался на том уровне моего английского воспроизводить что нам известно: все прочитанные романы Александра Дюма, Мопассана, Гюго, Дюма-сына (Дама с камелиями), Андре Моруа и других авторов, всю последовательность французских королей, все драматические события кровавой французской революции, наше отношение к Руссо, Вольтеру, Дидро и прочим «просветителям», о французской художнице Виже-Лебрен и ее бегстве в Россию (Про потрясающую историю Полины Анненковой я узнал много позже, тогда еще не знал), про то, как Пушкина в лицее обучал родной брат Марата, а музыку преподавал француз Теппер де Фергюссон (книга его мемуаров на русский язык была переведена позже, только несколько лет назад), про Вторую Мировую войну, Шарля де Голля. А сколько французских актёров знает среднестатистический россиянин, сколько он смотрел французских фильмов – устанешь перечислять! Вот это отчасти составляло темы для наших разговоров. Французам было интересно… узнать о своей стране от нас. Это теперь я много знаю о разных странах, их ментальности и особенностях, меня уже мало чем удивишь, а тогда для нас было поразительным, что они не знали своей страны. Что-то, конечно, знали, какой-то минимальный набор, но мы, оказывается, знали чуть ли не больше их! Что уж говорить, что о России они не знали совсем! И все, что мы рассказывали, им было необычайно интересно. Надо отдать им должное: слушателями они были превосходными. Опять же оговорюсь, языковые возможности наши были невелики, но нам и этого хватало. Главное, что они выгодно отличались от чопорных, сдержанных, сухих англичан, о которых одна героиня Достоевского, как я уже упоминал, говорила: «То-то он уставился на меня и зубов не разжимает – англичанин!». Французам для «разжимания зубов» особых усилий прилагать не надо было. Короче говоря, общение с французами дало нам новый энергетический и эмоциональный толчок, который длился примерно целый месяц, влило в нас жизни. Самое главное, что они, особенно Жан-Батист, были очень рады общению, постоянно хотели узнать что-то новое, интересное, а что может быть интереснее общения с ровесниками из других стран? У нас была уникальная возможность поделиться друг с другом самыми разными сведениями, которые нам взаимно были интересны.

И вот этот месяц пребывания французов на нашей ферме быстро истек, настала пора им уезжать. Жалко было расставаться, но что поделаешь! На прощание мы обменялись адресами, но в общем, зная о некоторой ветрености французских друзей, мы не надеялись особо на переписку. Каково же было наше удивление, когда 18 августа мы получили письмо из Франции, адресованное мне и Вите! Писал Жан-Батист. Письмо было очень хорошим, с добрыми воспоминаниями, на английском языке. Он также приглашал нас к себе в гости в свой город Ле-Катью на Северо-Востоке Франции, а также советовал посетить Париж. Мы были очень рады, тут же составили ему ответ, написали, отправили. Черновик, по-русски, остался у меня. Вот его текст:

«Здравствуй, Жан!

Мы с Виктором были очень рады получить твое письмо. Мы не думали, что ты нам напишешь сейчас. Здесь мы очень часто вспоминаем вас, французских ребят, а когда мы получили твое письмо, то говорили целый вечер о тебе и о Франции. Очень жаль, что мы не можем говорить легко на каком-нибудь языке (французском, русском или английском), я думаю, что это единственный барьер, который нас разделяет.

Я думаю, что французские люди очень похожи на русских: вы такие же веселые, добрые, с открытой душой. Англичане не такие.

На этой ферме мы хотим остаться до 23 ноября. Зарплата здесь маленькая (в среднем 30 фунтов в день). На другой ферме мы не можем работать, т.к. у нас рабочие карточки только для этой фермы. Работы сейчас мало. Половину студентов с нашей фермы перевели на другую. Нас осталось 17 человек.

Мы переехали в другой караван, в котором жили ваши ребята. Ты помнишь нашего друга из Словакии, Марьяна? Мы сейчас живем вместе. Марьян – очень хороший человек.

Большое спасибо за приглашение посетить Францию, но, к сожалению, у нас виза только для Англии, мы не можем приехать во Францию. Мы очень любим вашу страну и посетить ее – наша мечта. Мы будем узнавать, как мы сможем это сделать.

Мы были бы очень рады видеть тебя в нашей стране, в Санкт-Петербурге, после того, как мы вернемся в Россию.

Сейчас ты можешь писать нам сюда, на Arnold farm, а через 3 месяца – в Россию. До свидания. Вадим, Виктор, Мариан».

Так началась наша переписка (собственно, моя) с Жаном-Батистом Друбаем, длившаяся больше года. Мы обменивались письмами, сначала живя в Англии, потом переписка перекочевала в Россию. Посылали новогодние открытки друг другу, фотографии, даже мелкие посылки с шоколадками, конфетами, музыкальными кассетами. Он много путешествовал по Франции и другим странам. Присылал фотографии с видами Монблана, Лазурного берега, где он отдыхал с товарищами, с каких-то автомобильных соревнований, в которых принимал участие. Я знакомил его с достопримечательностями России, рассказывал о себе и о нас троих. Всего я от него получил 9 писем, почти столько же отправил ему, и все это у меня сохранилось подшитым в отдельной папке. Потом как-то без видимых причин письма от него перестали приходить. Не знаю, от чего это случилось. Может, потерял адрес, может куда переехал, ему нравилось разъезжать по Франции с севера на юг, и вообще повсеместно. Может просто не захотел, и ему перестало это быть интересным. Тогда не было в широком ходу интернета, соцсетей, мобильных телефонов, электронной почты. Писать можно было только письма на бумаге. Это отчасти неудобно, но зато сколько преимуществ. Все электронные письма – раз и пропали, а вот эта не очень длинная переписка с Жаном-Батистом Друбаем хранится у меня почти 20 лет, и я с большим удовольствием ее перечитываю.

Когда в прошлом году я ездил читать лекции на английском языке во Францию, в Лилль, то это происходило как раз неподалеку от того города, Ле-Катью, из которого Жан писал мне письма, где он жил и куда в свое время приглашал в гости почти 20 лет назад. Когда мы с коллегами на машине ехали на несколько дней в Бельгию, то мне даже краем глаза почудилось то ли на указателе, то ли на каком плакате по дороге это название – Ле Катью. При большом желании я, возможно и отыскал бы этот город, адрес моего тогдашнего товарища мне хорошо известен. Но как-то подумалось: а надо ли ворошить прошлое? Пусть лучше останется в папке эта наша теперь уже давняя дружеская переписка. Хотя, кто его знает, как повернется судьба? Ее повороты и сюрпризы порой бывают совсем непредсказуемыми.

Вадим Грачев

ПУБЛИКАЦИИ ПО ТЕМЕ:

На Туманном Альбионе. Часть двадцатая. Воспоминания о Великобритании

На Туманном Альбионе. Часть девятнадцатая. Третий раз в Лондоне. Прощай, Британия!

На Туманном Альбионе. Часть восемнадцатая. Последние недели и дни

На Туманном Альбионе. Часть семнадцатая. День рождения Марьяна

На Туманном Альбионе. Часть шестнадцатая. Лидский замок

На Туманном Альбионе. Часть пятнадцатая. «Вы хотите посетить Кентербери? Отличный город!»

На Туманном Альбионе. Часть тринадцатая. Население фермы

На Туманном Альбионе. Часть двенадцатая. Второй раз в Лондоне

На Туманном Альбионе. Часть одиннадцатая. Наше свободное время. Выходные

На Туманном Альбионе. Часть десятая. Что я там читал