«Клубничный енот»: мы стремимся открыть в человеке красоту души

Не валяй дурака, Япония!..

Музы существовали всегда, и даже под аккомпанемент пушек они делались тише, но не замолкали. А в непростые времена особенно хочется, чтобы страны не смотрели друг на друга через направленные стволы, а делали это как-то иначе. И когда ветер с запада несёт на нашу «Одну восьмую» созревшую там грозу, ветер восточный, вопреки всем недоговорённостям, приносит русские песни, спетые по-японски, с мягким юго-восточным «эр» и непроговариваемыми «ли», и «ха». Чтобы Япония пела русские песни — было, но чтобы по-русски — не было, и, возможно, не будет, но сейчас есть! За тридцать лет гонки за призраком мы сами почти забыли, как нас зовут, и это непонятное русско-японское «цюдо» сотворили не прямые потомки Мантекки и Капулетти, а молодая певица из страны восходящего солнца, Нацуки Сугавара, и гитарист, а по образованию — переводчик, Виталий Сунцев, из Люберец, переехавший в Японию в 2012-м.

Русский «wakai o» с заданием справился — внушил девушке чувство, подержал за руку, и как человек порядочный, предложил ей петь под его инструмент. Их брак, как и ожидалось, превратился в творческий союз — дуэт, в репертуаре которого оказалось всё, что интересует японскую публику, и, начиная с 2017 года, концертной площадкой пары стал весь архипелаг, от Токио — и до окраин…

Разумеется, нас, как любителей японской культуры, в творчестве пары больше интересует «русскость» — записанные дуэтом каверы на известные русские песни, как новый интернетный свет, пролитый с японских островов в сторону России. Не уверен, что Виталий научил Нацуке думать по-русски, но песни нашей Родины, в какой-то степени, открыли ей лицо русского человека, например, она попросила мужа, чтобы он старел, как Бутусов…

Лететь в Японию не обязательно самолётом, легче это сделать по телефону, в Viber, Telegram, или, по моему примеру, в WhatsApp, поскольку Line, на котором помешаны семьдесят японцев из ста, у нас заблокирован. У меня было большое желание наговорить ребятам красивых слов, но тратить время на комплименты не пришлось, Виталий предупредил — у нас с Вами есть полчаса.

— Тогда построим беседу так — дуэт «Клубничный енот» просит рассказать о себе, но спрашивать буду я… и у меня первый вопрос: если поднять список из тридцати лучших российских песен, вряд ли хоть одна из них не оказалась в вашем репертуаре. За каждой из них стоят имена известные, порой, великие, тем не менее, вы никого не повторяете…

— Во-первых, наш репертуар не только дело вкуса, который может и поменяться. Мы брали то, что уже прошло испытание временем, и в тех песнях, что отобрали, всегда увидишь, удачно, или где-то не очень, выраженное Нацуки, стремление открытия в человеке чистой, стремящейся к красоте, души. В России это почти утрачено, но вдали от неё как-то легче вспомнить, на чём росли наши папы-мамы, и их папы-мамы. Для меня было неожиданностью увидеть Японию, потерпевшую поражение во Второй мировой войне, замирающей при исполнении наших «Катюши» и «Землянки», и подпевающей «Смуглянке» — с восторгом принимая её непонятную энергетику…

Другое дело — рок-музыка — «Наутилус», «ДДТ», «Мумий тролль» — их трудно передать публике на Островах, но они просятся на видео, которое смотрят в России, и этот опыт удачен не только по количеству просмотров, но и по собранным отзывам. Оказывается, чтобы старая песня ожила, её нужно просто подать такой, какою её ещё не видели, но сделать это, что очень важно, высокопрофессионально.

— Один из ваших серьёзных шагов в этом направлении, раз уже мы того коснулись, — хрупкая девушка из Японии смогла перепеть Шевчука и его «ДДТ». Как это у вас получилось?

— Юрий Шевчук написал бесспорный шедевр «Что такое осень» в 1991 году, но, вопреки ожидаемому, группа «ДДТ», почтила свою будущую визитную карточку минутой молчания, а клавишник просто отказался исполнять эту «пошлую попсу» — он был выше.

Не знаю, кто из нас оказался смелее, идея была моя, но Нацуки её поддержала, сказав, что она эту вещь уже слышала, и не от меня, а в самой себе. И под Питером, и в префектуре Яманаси, осень разная, но хорошо слышная. Спеть её по-японски, так, чтобы ощутить до боли знакомое шуршание под ногами несуществующих листьев, действительно, надо быть смелым, но мы это сделали так, что даже сам Юрий Шевчук не успел обидеться — поздравил нас — наверное, ему было приятно. (Ссылка на клип: youtu.be/Dch4jD3T0OY).

— О Вас и о ней: такое впечатление, что вы выросли не только в одной стране, но и в одном районе, хоть, казалось бы, Россия и Япония должны ощущаться, как два разных мира…

— Часто задаваемый нам вопрос — вы пара? Мы — пара, но мы не встречаемся, — мы муж и жена. Это сложно комментировать, мы просто нашли друг друга. Нацуки — японка до сто седьмого колена, но из-за интересной внешности, её постоянно спрашивают об этом как в России, так и в Японии, а на Филиппинах её просто принимают за местную, и нам с ней делают комплимент — ребята вы оба очень хорошо говорите по-японски! На самом деле, родиться, вырасти, закончить школу и университет в стране, в которой тебя будут принимать за иностранку — очень интересное ощущение, наверное?

Мои же русские корни не обсуждаются, но у нас какие-то, на удивление, совпадающие детские воспоминания, по ощущениям, наверное, это было хорошей подкормкой для наших чувств.

— Россия уже полюбила Нацуки, признала в её глазах славянские искорки, хотя в Вас, по собственному признанию, нет ничего ниже широты Павлова Посада. Как она называется, прекрасная ошибка природы, что вас связала крепче, чем музыка?

— Этого вопроса следовало ждать — как мы познакомились? В первый раз я увидел будущую жену, когда она выступала на сцене, с которой я сам сошёл получасом раньше. Это было на благотворительном фестивале, организованном в помощь префектуре Кумамото, после постигших этот регион землетрясений. Я играл в группе «Tokyo Aftersound», в которой, помимо меня, еще есть ирландец, американка, и два японца, мы много гастролировали по стране.

Нацуки выступала соло — хрупкая, просто неземная, в синем платье, с цветами в длинных чёрных волосах. И её голос — так могла петь только девушка-видение, на которую стоит оглянуться — посмотреть, — не оглянулась ли она, а когда она включила гагаринскую улыбку, это была уже Екатерина Болдышева из группы «Мираж», и сразу прибавилось света — помните, как у Анненского:

Среди миров, в мерцании светил,
Одной звезды я повторяю имя…
Не потому, чтоб я её любил,
А потому, что я томлюсь с другими.

И если мне сомненье тяжело,
Я у нее одной ищу ответа,
Не потому, что от нее светло,
А потому, что с ней не надо света.

Вот так мы и встретились. Она была очень уставшей — накануне, в свой день рождения, у нее был большой концерт, ей хотелось быстрее вернуться домой. Мы поговорили всего пару минут, которые нельзя считать за знакомство, но через полгода встретились снова, на съёмке в общем проекте — рекламе одного из горячих источников. — Возможно, Вы видели ролик про обезьян, купающихся в окутанной паром, чаше, под снегопад? Я должен был о нём рассказать, но сделать это просто, было бы скучно, тогда я предложил продюсеру пригласить в кадр ту самую девушку, которую он, как оказалось, хорошо знал.

И вот, — мы уже с Нацуки придумываем наши движения в кадре, кто где стоит, к кому поворачивается, чтобы избежать обычной неразберихи. Съёмку отложили на день, из-за дождя, а мы не стали откладывать наше знакомство — гуляли по Канагаве, под зелёным зонтом, как под зелёным дождём. Потом мы хорошо снялись, всей группой отметили успех в караоке, но на предложение Нацуки сходить куда-то ещё, ребята из группы, сообразив, что к чему, попрощались с нами. — Этот день нашего первого свидания под луной был, как песня Ротару, — мы пели каждый про себя, но, получилось, мы её спели вместе.

Я был покорён, и эта лунная ночь стала камертоном наших отношений. А дальше я уже своего не упустил — через пару месяцев сделал предложение. Мы поженились в конце 2016-го, ровно через шесть месяцев после начала отношений, ещё через месяц играли наш первый с ней совместный концерт, а с июня 2017-го, у нас начались концерты по всей стране. Через год мы начали выкладывать наши видео, чтобы показать концертным площадкам, что мы играем. В 2019 году на нашем канале, в YouTube, вышел клип на песню «Миллион алых роз», на японском и русском, который открыл наш дуэт новой публике — русскоязычным пользователям со всего мира — им понравился свежий подход, и новое звучание. В общем-то, открыли этот канал исключительно для удобства — никакого маркетинга, и делали-то его не для России, поэтому удивительно, что какие-то российские слушатели его вообще нашли.

— Мой самый любимый вопрос — кто вы такие, — имеется в виду название вашего дуэта?

— Все три дня, что у нас были на обдумывание нашего имени, перед глазами вертелся Чебурашка — про него в Японии тоже был снят мультфильм, но тут в разговоре всплыло — а кого как дразнили в детстве — это иногда срабатывает? Нацуки, не моргнув глазом, призналась: меня — «тануки», это по-японски — енот. — Хорошо, но у одного из лучших ресторанов Москвы такое же прозвище…

— Боишься, нас перепутают? Вряд ли, он поёт хуже, но для оригинальности, хорошо бы к нему что-то добавить… Например, что мы сейчас делаем? — Едим клубнику… Если бы мы ели персик, это мог бы быть «персиковый енот», но любимая ягода моей любимой — клубника, и, промокнув салфеткой алый сок на губах, она предложила — пусть это будет… «Енот клубничный». Тут и сложились — Ichigo и Tanuki — так просто!

У группы есть ещё одно новое название — Международный акустический дуэт «Deai» — «дорогой, или дорогая», что в английском, одно и то же, но, мне кажется, что мы до него ещё не доросли, так обращаются любящие ближе к сорока.

— А что было до сотворения вашего, не вписывающегося ни в какие простые рамки, дуэта?

— У Нацуки было много выступлений, как у театральной актрисы, она пела в мюзиклах, и у неё была собственная группа — трио девушек, выступающих с традиционным репертуаром, и в традиционной японской одежде. А сейчас она поёт, учит русский язык, гладит подаренного мною кота, и скучает по дедушке и бабушке, проживающим на севере японского острова, недалеко от Окинавы. Если Вы спросите, на каком языке мы общаемся, — на своём: утром и вечером мы говорим на твоём — моём, у нас уже свой язык, а остальное время, и на людях, стараемся по-японски. По-русски, она, пока, скорее нет, чем да, но у неё есть успехи, и большое желание.

— Ваши пути в музыку?

— Как музыканта и певицу, Нацуки создавали с двух лет, определив её для начала в группу пения для самых маленьких, это была музыкальная академия, куда приводили ребят с красивыми голосами, а с четырёх её усадили за электропианино. Семилетней она увлеклась гимнастикой и балетом, в десять — села за настоящее фортепьяно, а с двенадцати она снова уходит в пение, и заканчивает Консерваторию «Тохо Гакуэн», в Токио — вот это карьера!

— Какой у Нацуки голос по оперной классификации?

— Она может петь за альт, сопрано, и меццо-сопрано — практически, всё! Мне нравится, когда она пониже поёт, у неё там красиво голос раскрывается, и скоро в наших планах записать песню, где она такие ноты берёт, что Витас отдохнёт — японская Имма Сумак! Если, как у Чехова, смысл прочитанного зависит от самого читателя, то, отбросив лишнее, я бы назвал то, что она делает, женским лирическим вокалом, от какого русская песня отвыкла с конца восьмидесятых, и это снова так же глубоко, как было при Герман, Ненашевой, Кристалинской.

Со мной всё проще: я родился в Люберцах, и в то самое время, когда Нацуки занималась классическим, искусством, посещал кружок каратэ, но в четырнадцать, не бросая спорт, заболел гитарой. С другом начали петь, я орал «дурниной», — естественно, меня пригласили в рок-группу, — там это оказалось востребованным, хотя мой голос у самого меня не в почёте!

— Вы выступали?

— Конечно, это не были мои сольники — я играл ритм. В восемнадцать поменял группу, и, не отрываясь от учёбы в Институте востоковедения РАН, с нею выступал, пока не переехал в Японию. Здесь я тоже играю в группах «Tokyo Aftersound» и «Ichigo Tanuki», которые сам же и организовал.

— Немножко нехороший вопрос — когда вы споёте свою главную песню?

— Почему, хороший вопрос, — наверное, никогда. Каждая новая вещь для любого мастера, становится главной, об этом ещё Пушкин писал, — кстати, он дальний родственник с Йоко Оно.

У нас и сейчас есть список где-то из тридцати песен, которые мы хотим сделать, но им нужна аранжировка, нужно придумать, как это спеть, и как записать, потому что, чёрный цвет уже не интересен. Конечно, на всё это понадобится время, но и мы не привыкли его терять — работаем!

— Когда Ваша «Йоко Оно» — Нацуки, поёт, её хорошо понимаешь, — будто, мы говорим на языке птиц. Но ведь за этим труд. Как Вы смогли привить все наши душевные сложности такому живому цветку?

— В Японии есть несколько хорошо известных русских песен, тот же «Миллион алых роз», та же «Катюша». Нацуки, как и каждому жителю Островов, эта музыка знакома с детства. Мы начали встречаться в мае, через пару дней после окончания съёмок на горячем источнике, и недели через три стихов и романтики, я получаю вопрос — ты же, вроде, на гитаре играешь, а у меня впереди концерт, что-нибудь не сыграешь? — Сразу начали думать, как обыграть то, что я русский гитарист?

Из песен, которые известны обоим культурам, естественно, первой на ум пришли «Каникулы любви», спетые у нас уже хорошо забытой Ниной Пантелеевой, а в самой Японии, кем только не спетой. Вставили в неё куплет на русском — песня имела успех. Второй была «Миллион алых роз», не менее популярная в стане Монтекки, чем в стране Капулетти. (Ссылка на клип: youtu.be/gzQkeqy3hPY).

За песней стоит целая история. В 1980-х годах японская певица Kato Tokiko услышала Пугачеву-сан на пластинке, позвала её к себе, и уже летом 1987 года «Миллион алых роз» они пели вместе на сцене в центральном парке Токио. Потом её пели многие, но после сильнейшего исполнения Ишихарой, этот сюжет проходит через сердце любой певицы и её художника.

— Вы рисковали. Не опасно было браться ещё не хорошо известной Нацуки за песни, ставшие для японцев почти народными?

— Это был её выбор, и вполне осознанный. Люди любовались на её голос, а для меня это был ещё и хитрый способ похвастаться красивой женой. — Всё получилось, и вот, мы уже проснулись достаточно знаменитыми, с «розами» Аллы Борисовны мы даже на белорусское телевидение попали — всем еще раз большое спасибо!

А дальше мы поняли, что идея интересная, и начали думать над другими песнями. Замечательный композитор Евгений Крылатов ушёл из жизни 8-го мая 2019-го года. А мы с женой на майские праздники приехали в Москву. По случайности, были дома, когда, когда по ТВ крутили большое интервью с ним. Какая музыка красивая — сказала она, и мне тут же была дана команда — переводи! Я старательно перевёл всё, что он говорил о себе, о своем творчестве, и отношении к жизни. — Невероятный человек с очень интересной жизненной философией. Нацуки решила делать следующий кавер именно на одну из его песен. Первыми двумя стали самые известные — «Крылатые качели» и «Прекрасное далёко» на стихи Юрия Энтина. Я ей объяснил, что стоит за текстом, предысторию песен, как они в детстве вселяли в меня чувство тревоги и отчаянной надежды — постарался, как смог, и с этого началось то, что мы были уже не в силах остановить… (Ссылка на клип: youtu.be/Qp-mA1Vzd34).