Заканчивалась тёплая июльская ночь. Белых ночей уже почти не было, но тёмные ещё не наступили. Само слово «ночь» для этих мест и в это время совсем не подходило. Закат плавно переходил в рассвет. Видно было, как нежная розовая зорька медленно двигается по краю неба от запада на восток. Этот путь для неё, как в русской сказке, был очень коротким. Казалось, что в разгар короткого северного лета, восток и запад приблизились друг к другу, чтобы сократить сумерки и увеличить летний день, насыщенный солнечным светом и крестьянским трудом.
В ложбинке на поле мирно дремал старый совхозный мерин по кличке Герой. По весне поле засеяли овсом и горохом, но июнь оказался сырым настолько, что туда не смог заехать трактор, чтобы его убрать. Решено было выпустить в поле коров и другой совхозный скот, чтобы зря не пропал ценный фураж. Вот почему Герой оказался здесь дремлющим, окружённый стройными стебельками овса и вьющимся по ним цепким горохом. За ночь он несколько раз поворачивался то на один, то на другой бок — болели старые кости — поэтому получилось как в песне: «…а по утру они проснулись, кругом помятая трава». Герою было уже больше двадцати лет, а работал он как молодой: каждый день волочил тяжёлые дровни с зелёной травой для подкормки двухсот коров, его запрягали в телегу, чтобы отвезти в телятник бидоны с молоком, приходилось наезжать борозды для картошки, потом эту картошку боронить, окучивать. Короче говоря, Герой был кормильцем не только для совхозной скотины, но и для всех жителей деревни. Мальчишки любили его, как старого друга. Едва только заслышат звон колокольчика, серебристый, высокий, так выгодно отличавшийся от коровьих низкоголосых колоколов, сразу же бегут навстречу, ибо знают, что добрый дед Вася, хозяин Героя, возьмёт прокатиться.
Как торжественно и вместе с тем нежно выглядит поле ранним утром, часа в четыре. В это время затихают все ветры, все звуки, вся природа дремлет чутким предрассветным сном. Ещё достаточно темно, и дальние кусты на окраине поля кажутся сказочными чудовищами. От реки, протекающей в низине, тянет холодом; к этому времени она подёргивается туманом.
Постепенно становится светлее. Глаза у Героя ещё зажмурены, но вот он уже пошевелил ушами — отогнал собравшихся погреться в больших, лохматых и тёплых ушах мелких мошек, букашек. Встрепенулся, помямлил бархатными губами, покрытыми жёсткими щетинками, открыл глаза и стал подыматься. Старые больные ноги не сразу послушались его. Только с третьей попытки ему удалось подняться. Суставы на ногах были толстыми — к старости он болел бурситом — в них что-то похрустывало. Потихоньку Герой поплёлся на пригорок в сторону дома деда Васи, своего хозяина. Дед его не привязывал, не стреноживал — знал, что Герой никуда не убежит. Каждый вечер баба Лида, жена деда Васи, распрягши его, слегка хлопала по пояснице: «Ступай с Богом, Героша. С утра приходи — хлеба дам». И Героша шёл на своё излюбленное место в гороховое поле, ел немного, потом шёл к прохладной речке напиться воды, ложился спать, и каждое утро, к четырём часам подходил к дому на пригорке. Подойдя к окошку, он хватал выступавшую раму губами, а проснувшаяся баба Лида протягивала ему из раскрытого окна большой ломоть хлеба. Так начинался трудовой день Героя. Баба Лида работала телятницей и приходила на ферму к половине пятого. Дед Вася, покормив Героя лакомым комбикормом и напоив из ведра водой, запрягал его в телегу и ехал на ферму, управившись с домашними делами.
Так и трудилась эта семья — дед Вася с бабой Лидой и их любимый Герой. Много прошло уже времени, давно нет Героя, ушли в Вечность баба Лида и дед Вася, заросло травой да кочками гороховое поле. Стоит разрушенной ферма, не слыхать коровьих колокольчиков в деревне. Всё это осталось в прошлой жизни, которая порой кажется какой-то фантастической, ушедшей в другой мир, как град Китеж, и оставшейся только в наших воспоминаниях.
Вадим Грачев
ДРУГИЕ РАССКАЗЫ:
