«Secret Garden»: очень приятно, что в России к нам такой интерес

Назвавшиеся «Тайным Садом», эти двое парят над сценой, изредка посылают долгие взгляды и короткие жесты друг другу, и никогда не глядят в зал, на тех, кто пришёл. Это одно из условий игры, в которую они приглашают: прикосновение к тайне куда важней, чем её разгадка. В их композициях пленяет флёр недосказанности, всё тонко, без спешки, но так, чтобы можно было миниатюрно сойти с ума…

Предлагаем Вашему вниманию первое интервью, которое музыканты «Secret Garden» дали для российских читателей.

Добрый день Госпожа Шерри и господин Ловланд! Позвольте поблагодарить вас за возможность этой беседы.

Позвольте начать с вас, Фионоола. Я думаю, Рольф не откажется пропустить даму. Вопрос, который мне не терпится вам задать: Что в «Волшебном дуэте» альфа и что в нём бета, — скрипка или рояль? Традиционно, рояль поставлен во главу классического музыкального угла — среди инструментов он альфа. Следующая за ним скрипка своё второе место тоже ни с кем не делит. А какова субординация в вашем небольшом коллективе? Кто ставит задачи, и кто отвечает за способы их решения, или всё дело случая: сегодня ты старший, а завтра я?

Фионоола:
Мы никогда не обсуждаем этого. Мы начинаем с мелодии, и как правило у музыки складывается своя собственная логика, из которой следует аранжировка.

Фионоола, думаю вам лучше честно признаться, что вы в дуэте первая скрипка, а господин Ловланд – второй рояль; Предположу, что зачастую вам приходится нелегко: в дуэте, любая часть которого уже половина, приходится решать ещё в самолёте всё, что будет необходимо после посадки. То, что Рольф постоянно рядом, это прибавляет вам сил, или наоборот, вы ими питаете его самого?
А кстати, как ему в воздухе пишется?

Фионоола:
Как любой дуэт, мы всегда лучше вместе, чем каждый по одиночке. Мы отдаём друг другу лучшее, что есть в нас самих.

Как и к кому пришла идея разбить «Сад Чудес» посреди девяностых, когда мода на музыкальную лирику, если и не умерла совсем, то чувствовала уже свой конец, и передала значительную часть публики «техно-музыке»? Кто кого пригласил поработать вместе?

Фионоола:
Наша совместная работа стала результатом встречи в Дублине во время конкурса песни Евровидение. Я полюбила мелодии Рольфа, а он услышал в моей игре голос, который сможет их исполнить. У нас не было никакого обсуждения самих себя, как и обсуждения вопроса, является ли наша музыка модной. Это музыка и исполнение, которая трогает нас, а не бизнес.

Кто дал имя дуэту, и предполагали ли вы становиться группой?

Фионоола:
Нам было необходимо название для того, чтобы принять участие в конкурсе песни Евровидение. Мы хотели, чтобы это название было органичным, текучим и легко ассоциирующимся с нашей музыкой. Название “Secret Garden” показалось нам наиболее подходящим.

А что было с вами двумя до 1994 года – википедия об этом как-то умалчивает? Известно лишь, что у Рольфа уже был опыт Евровидения, его песня дала возможность Норвегии выиграть его десять лет назад.

Фионоола:
У нас обоих была профессиональная карьера, связанная с Евровидением: Рольф был плодовитым автором песен в Норвегии, а я играла на скрипке в концертном оркестре RTE, была телеведущей и музыкантом-фрилансером.

«Евровидение–1995» было по счёту сороковым, но никто из вас в том году столько не прожил. Вы были молоды, амбициозны, безусловно, талантливы, и всего год, как вместе. В связи с тем давним событием, очевидно, определившим будущее дуэта Ловланд – Шерри, как «Sеcret Garden», у меня есть к вам несколько вопросов: В дуэт, появившийся в 1994 году, вы, очевидно, пришли не с пустыми руками: на конкурсе у вас был лишь «Nocturne», а уже через год вы издаёте целый альбом, пленивший своим совершенством весь мир, кроме России. А если бы не победа, альбом «Songs from a Secret Garden» был бы выпущен?

Фионоола:
Когда мы участвовали в Евровидении в 95-м, мы только закончили наш первый диск «Songs From A Secret Garden», на котором “Nocturn” был одним из треков. Конкурс стал для нас великолепным шансом, чтобы продемонстрировать не только песню, но и весь диск. После победы мы смогли начать промо-турне, на котором мы уже играли не только песню с Евровидения, но и весь альбом. В течение года диск был выпущен в Азии, Австралии и США. Несомненно конкурс оказал нам очень большую помощь, но нам нравится думать, что наша музыка нашла бы своё место в мире и без него!

Как долго вы готовились к Евровидению? Уверен, вы волновались, но вошли в образ, и выглядели в тот вечер прекрасно: Зажжённая вечерней зарёй улыбка канула в пришедшую мглу. Ночь цвела тишиной обрызганного звёздами неба, а он, как ребёнок, плакал от счастья, от того, что не знает что с ним: рояль это всегда двое — кто плачет, и кто утешает… Чудо, сотворённое в четыре руки настолько походило на нерукотворное, что победа досталась вам с очень большим отрывом от ближайшей преследовательницы, испанки Анабель Конде. Вам было не жалко её?

Фионоола:
На конкурсе всё, о чём можешь думать – это как бы достичь наилучшего результата и продемонстрировать великолепное выступление. Я совершенно не думала об испанской певице, так как мы были сконцентрированы на своём выступлении.

Ваша стартовая композиция «Nocturne» была написана Рольфом за два года до создания группы, и за три до Евровидения и выпуска вашего знаменитого первенца, альбома «Songs from a Secret Garden». Не буду говорить об ажиотаже, устроенном совместным усилиям сотрудников звукозаписывающих фирм PolyGram и Philips Classics, которые были просто одержимы идеей сделать музыку Secret Garden известной не только в Норвегии, но и во всем мире. Но думаю, что вы его рожали не в муках. Логичней предположить, что заготовки Рольфа были удачно импровизированы Фионоолой, и в новой аранжировке сами легли на диск? А ваши воспоминания той поры сохранили каждый шаг его создания?

Фионоола:
Да, вы правы, некоторые песни с нашего первого диска были написаны Рольфом за несколько лет до того, как мы впервые встретились. “Nocturn” был на самом деле написан в Ирландии во время конкурса Евровидение 93-го года. Создание первого альбома было очень запоминающимся, так как мы в то время учились работать вместе.

Большинству современных исполнителей и групп требуется мультимедиа или экстравагантный номер, чтобы его адреналина хватило впечатать зрителя в кресла. Вы же получаете его душу просто играя, с помощью тепла изнутри, вы строите звук, как уютный дом для людей, не забывающих расчесать на ночь волосы, или провести бритвой по подбородку. На мой взгляд, вы подтверждаете мысль о том, что даже запущенную душу, если обогреть и убрать с неё камни, можно обратить в «Сад». А что вы сами об этом думаете?

Фионоола:
Мы очень рады, если наша музыка смогла затронуть души людей. Музыка позволяет общаться особым способом, особенно инструментальная.

Так, всё-таки, «Сад» ваш недоступный — тайный, или таинственный — сад, полный чудес? Ощущаете ли вы себя реформаторами в музыке?

Фионоола:
Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду под словами «реформаторы в музыке». Мы просто записываем, продюсируем и исполняем музыку, которая что-то значит для нас и которая нам нравится. Для нас очень важно быть честными с самими собой, и мы думаем, что именно честность помогает нам оставаться в этом бизнесе.

За все двадцать лет вашего служения «садовниками» вокруг «Тайного Сада» не было ни крупных скандалов, ни хоть каких – нибудь сплетен. Вопрос обоим: Скажите, а в жизни, или когда вы работаете над чем-то новым, вы сердитесь друг на друга, как Рет и Скарлет, или вы какая-то совершенно иная пара?

Фионоола:
Мы рады любой форме партнёрства. Мы очень уважаем друг друга, мы хорошо работаем вместе, мы делимся друг с другом своими идеалами и стремлениями, но у каждого из нас есть и своё мнение. Это очень важно, так как нам постоянно нужно стараться найти лучшее решение. Если мы спорим, это длится не долго, и это только разница во мнениях о лучшем для нашего проекта музыкальном решении, которая позволяет нам зреть и развиваться постоянно.

Скажите, Фионоола, ваши преображения с инструментом в руке нельзя назвать исполнением, это больше напоминает разговор двоих, в который нечаянно допущен ещё и слушатель. Со щекой на скрипке вы совсем не та, раздающая автографы поп-звезда, с насмешливым и дерзким немного колючим взглядом. Скажите, ваши сны на лакированной деке так же красивы, как наш уход в ваш «Удивительный Сад», где кельты и викинги играют в одной песочнице среди неповторимых пейзажей?

Фионоола:
Спасибо за комплименты! Лучшие моменты для исполнителя – это когда можно полностью утонуть в моменте на сцене, а скрипка становится моим продолжением. Моя работа на этой сцене заключается в том, чтобы общаться посредством песни с публикой и позволить им найти в музыке собственные истории, зажечь их воображение.

Уважаемая госпожа Шерри, в концертах вы используете инструмент и смычок старинной работы Джона Едвардса Беттса, почти Страдивари. Но если подумать, электроскрипка Ванессы Мей почти не отличима по звуку, и выглядит ни в пример антуражней. У вас не возникало соблазна попробовать пересесть на этот современный формат?

Фионоола:
Я пробовала электрические скрипки раньше, но каждый раз возвращалась к моей скрипке Беттса. Причина в том, что скрипка и я вместе создаём наш собственный, особенный звук. Мы с ней — команда и я не чувствую, что смогу создать такую же динамику и такой же звук на электрическом инструменте!

Вы положили начало огромной лавине подобных дуэтов, где скрипка играет, в общем-то, первую роль, но благодаря непревзойдённой гармонии Рольфа и вашей импровизации, обеспечивающим точное попадание в чувства, вам удаётся держать планку качества на высоте достаточно недоступной. Скажите это выматывающий труд?

Фионоола:
Нет, это не изматывает меня! Я счастлива, что Рольф пишет такие красивые мелодии для меня и я постоянно чувствую себя возбуждённой от того, что смогу поработать над новыми и новыми песнями с ним.

В отличие от вас, Фионуола, Ролф остался на своей территории, но стали ли вы сколько-нибудь норвежкой? Говорят, ирландцы не перестают быть ирландцами, и, по прошествии почти двух десятилетий, продолжаете ли вы чувствовать себя в стране разведчиком, или уже стали своей? Находясь в Норвегии, вы думаете на норвежском, или продолжаете это делать по-английски?

Фионоола:
Несмотря на то, что мы работаем вместе уже 20 лет, я никогда не жила в Норвегии. Ирландия – мой дом, и я такая же ирландка, какой была всегда. Но с годами я узнала и полюбила норвежскую культуру и дух, работая в Норвегии столь долгое время. Так что, я думаю, что теперь в моей душе есть и небольшая часть, которую можно назвать норвежской!

Порою мне кажется – вам смычёк заменяет кисть. Пейзажи, которые вы с Рольфом рисуете, принадлежат вашему сердцу, но скажите Фионоола, это было долго, покуда Рольф научил вас любить белую ночь, и весь отражённый в фьордах миф, который и есть Норвегия?

Фионоола:
Нет. Норвегия – очень волшебное место, которое я называю супермоделью природы, так как её красота сильно превосходит другие страны. Так что влюбиться в эту красоту и быть очарованной ею — очень просто.

Известно, что у каждого из вас есть собственные проекты в другой стилистике. Мне хотелось бы попросить вас, госпожа Шерри сказать пару слов о ваших работах не в стиле новой классики? Например, о супер успешном сольном альбоме 2011-го года «Songs From Before», где вы предложили публике ирландскую классику, обновлённую вашим собственным опытом и эмоциями. Вы его расцениваете как второй успех после «Ноктюрна» на Евро – 1995?

Фионоола:
Этот диск доставил мне большое удовольствие, когда я над ним работала, так как на протяжение долгих лет я хотела пересмотреть некоторые традиционные песни, с которыми я выросла, а также взять на себя смелость записать их в новом ключе. Это было важным пунктом в моём личном развитии, но все наши совместные записи с “Secret Garden” были более успешны коммерчески.

В одном из ваших интервью, посвящённых истории создания «Songs From Before» вы употребляете термин «перегорела» в качестве объяснения двух летней паузы, взятой вами в отношениях с группой и Рольфом. Я не знаю, как это сделать деликатно, и поэтому спрошу, как умею: вам надоело всё, или причина была конкретной? А может – быть, вы просто решили отгулять свой отпуск более чем за десять лет?

Фионоола:
Мы ездили в турне и работали без остановки в течение 10 лет и мне просто было нужно остановиться в одном месте на какое-то время, чтобы перезагрузить свою систему. Изначально перерыв был запланирован на 5 месяцев, но каким-то образом он затянулся почти на 2 года. Оборачиваясь назад, скажу, что это было очень важно, так как мы вернулись сильнее, свежее и у нас есть страстное желание играть снова.

Kjetil Bjekestrand, так много сделавший для того, чтобы этот альбом увидел свет, остался ли он вашим музыкальным партнёром, и не спровоцировало ли это банальной ревности Рольфа?

Фионоола:
Нет, Kjetill и я работали вместе только над моим сольным диском. Он – мой хороший друг и хороший друг Рольфа, и к тому же – потрясающе талантливый музыкант. Он также работал с нами над диском «Once In A Red Moon».

А с кем из композиторов вам ещё довелось сотрудничать в ваших проектах? Все ли они из первого эшелона мировой музыки, или это для вас непринципиально?

Фионоола:
Мне повезло иметь потрясающую карьеру до того, как мы встретились с Рольфом, я работала со многими различными артистами в Ирландии. Однако после встречи с Рольфом мы работали исключительно вдвоём, если не считать мою работу с Kjetil над сольным альбомом.

Сколько у вас скрипок, Фионуола? А какая из них самая послушная, а какая самая неожиданная? Вы на концерте используете лишь одну?

Фионоола:
У меня только 1 скрипка. Это всё, что мне нужно и всё, что я хочу, так как это очень красивый инструмент. Я играю 3-мя разными смычками в зависимости от того, какой звук я хочу получить, но я всегда использую свой смычок English Hill на выступлениях.

Ходят слухи, что ваш первый альбом, запись которого делалась вами через боль сломанной руки, печатался на всех континентах исключительно продюсерами-волонтёрами, то есть, за бесплатно. Может, это трудности перевода?

Фионоола:
Это странные слухи! Я сломала моё левое плечо прямо перед записью нашего второго диска “White Stones”. Но он был издан нормальным образом.

Вы неплохо поёте, кто вам ставил вокал, и нужно ли это первоклассной скрипачке, ведь это разные музыки? А как вы находите певцов в свою теперь уже наполовину вокальную группу?

Фионоола:
Спасибо! Мой голос хорош для гармоний, но я никогда не позиционировала себя как певицу. Однако, будучи скрипачкой, которой всегда нужно определять высоту ноты любого звука у себя в голове, у меня всегда есть возможность потренировать голос.

Рольф, вы готовы отвечать? Тогда позвольте спросить: В принципе, вся музыка написана задолго до вас, и ваши пьесы давно сочинил, например, Шопен, но он расставил «кубики» по-другому. Вы не считаете, что современное творчество всё более напоминает обычный труд — половина музыки пишется на компьютере, с помощью специальных программ, то есть она становится менее живой? Вас, как профессионала, это устраивает, ведь и вы освоили новую технологию, разумно укоротив трудоёмкость творческого процесса?

Рольф:
Я думаю, что я старомодный. Я концентрируюсь на мелодиях, когда пишу, и стараюсь работать независимо от технологий. Но однажды я начал использовать компьютеры и различные программы во время работы над демо-записями, чтобы развить аранжировку. Я часто советуюсь насчёт этого процесса с более молодыми авторами, и они склоняются к развитию музыки в другом ключе: используя грувы, лупы, и т.п., чтобы создавать мелодии. Я принадлежу к поколению «классиков», которые предпочитают, чтобы сущность мелодии не подвергалась влиянию техники.

Спрошу вас о природе звука: мне непонятно — в Норвегии, где всегда февраль, где природа к человеку сурова, а сто лет от Грига — до Ловланда шаг отнюдь не по пути романтизма, в нём две мировые войны и техническая революция, и вдруг опять рождается музыка, как цветы на скалах? Рольф, откуда эти тепло и хмель, которые проникают в нас?

Рольф:
Честно говоря, я не могу воссоздать историческую картину… Сам я занимаюсь мелодической музыкой в её простейшем проявлении. Я учился музыке и получил классическое музыкальное образование, но я также много работал над написанием и продюсированием современной поп-музыки. В конце концов, я нашёл свою музыку в мелодических историях, которые реализуются в музыке “Secret Garden”. Я также получил большое влияние норвежской музыки, и Грига в частности, а также ирландской музыки. Однако я думаю, что нашёл свой собственный голос среди всего этого.

Про ваш «Nocturne» известно практически всё, а были ли какие-нибудь необычные истории появления других ваших мелодий, маэстро?

Рольф:
Я думаю, что моя музыка вдохновлена в основном собственно работой. Иногда я вдохновляюсь какими-то особенными событиями в жизни. Например, когда моя дочь уехала из дома на год, чтобы учиться за границей (Ode to Simplicity) или когда мой близкий друг совершил самоубийство (In our Tears), или композиция “Sortie” была написана для Фионоолы, так как я не был уверен, вернётся ли она к работе с “Secret Garden”.

В вашем творчестве не было крупных форм, единственная ваша «симфония», Рольф, «Симфония роз», длится меньше четырёх минут. Иногда это звучит, как упрёк. Скажите, а в творческих планах дуэта предусмотрены концерт для «скрипки» или «фортепьяно» с оркестром?

Рольф:
«Симфония роз» мне не знакома?! Я не исключаю возможности поработать с крупными формами. У меня была оркестровая композиция «Expo suite» в 2010-м, которая длится 15 минут и разделена на более короткие части. Для меня естественнее писать короткие мелодии.

Нынешний «Секрет Гарден» напоминает небольшой холдинг. Помимо основоположников, группа в себя включает струнный оркестр, хор, неплохой состав вокалистов. Как говориться, не хватает только балета и цирка. Вы сейчас настолько мощны, что не можете нести всю работу только на собственных плечах. Как вы всё это организуете, берёте ли себе дирижёров?

Рольф:
Формально “Secret Garden” – это только Фионоола Шерри и я. Такая структура даёт нам большую свободу создавать музыкальный ансамбль за любое отведённое нам время. Мы даём концерты с симфоническими оркестрами, в которых есть и дирижёры, а иногда выступаем просто вдвоём. Мы следуем за музыкой и проектами, позволяя себе быть настолько гибкими, насколько это возможно.

Ещё я хочу спросить вот о чём: За двадцать лет существования группы, у неё не появилось серьёзных конкурентов. Разумеется, это не из уважения к вашим заслугам, но тогда в чём причина?

Рольф:
Хм, интересная мысль… я думаю, что мы нашли наш собственный голос. Когда наша музыка является такой личной для нас, может быть другим и не приходит в голову эмулировать её.

Гастролируя по всему миру, вы наверняка пользуетесь услугами местных оркестров и дирижёров – какие из них запомнились? А самый запоминающийся концерт?

Рольф:
Это интересно, я как раз пишу книгу о 20 годах нашей группы. Там есть и кое-что о концертах, в том числе о том, что в них было хорошего или плохого. Особо памятным для нас является победоносное выступление на Евровидении в 1995-м. Также особо памятны для нас наш первый международный концерт в Стамбуле, наш аншлаговый концерт в Сиднейской опере, концерты в Китае – особенно в Доме Народных Собраний в Пекине, и многие другие… Мы планируем дать концерт, посвящённый 20-му дню рождения нашего дуэта в моём родном городке Кристиансанне в августе… этот концерт тоже будет для нас особенным.

Ваша музыка легко ложится на кадр, однако, вы писали для кино лишь однажды – это был саундтрек к американскому фильму. А другие предложения к вам поступали? Если не секрет, — от кого? И можно ли ждать продолжения ваших киноработ?

Рольф:
Я ещё писал музыку к китайскому фильму, а также много нашей музыки было использовано в телесериалах. Мы согласны, что наша музыка естественна для кино и будем использовать новые шансы в этой области, когда они появятся.

К слову, вопрос обоим: вне дуэта вы работаете? Ведь наверняка у каждого есть собственные идеи и желание их исполнить?

Рольф:
Наш последний диск “Just The Two Of Us” является ответом на этот вопрос.

Мне хочется вполне серьёзно спросить — когда вы собираетесь приехать в Россию, где у людей к вам столько любви?

Рольф:
Да, мы действительно хотели бы приехать в Россию! Мы хотим этого уже давно, но шанс так до сих пор и не представился. Нам очень приятно слышать, что в России есть такой интерес к нам. Будем надеяться, что такой же интерес появится и у российских промоутеров в ближайшее время.

Ваш дует наполовину вокальный, — откуда берутся голоса? Каков принцип вашего кастинга – соискатель места в «Дивном Саду» должен работать в четырёх октавах, или для вас важней голосовая окраска, бархатный или серебряный тембр?

Рольф:
Мы всегда старались слышать голоса в музыке. Мы работали с различными певцами – и может быть, лучший пример – это наш вокальный диск «Inside I’m Singing» (2007), для которого мы специально подбирали голоса под музыку. К счастью, мы смогли поработать с некоторыми нашими любимыми певцами: Элейн Пейдж, Томми Чёбергом, Барброй Стрейзанд и др.

Кто вас продюсирует? А кто в вас инвестирует, или вы с самого основания коллектива на самоокупаемости?

Рольф:
Мы всё ещё с норвежской «Universal Music», но продукция в основном издаётся на «Dreamcatcher» – моей собственной продюсерской компании. Так у нас больше свободы в планировании распространения нашей продукции за пределами Норвегии.

Ирландские ночи настоящие, с запахами земли, не то, что скандинавские белые, летние ночи на краю света. Скажите, где вы любите зиму, а где предпочитаете проводить лето, или при такой насыщенности событиями, ваша жизнь перестала нуждаться во временах года?

Рольф:
Моё любимое место, чтобы проводить лето — это юг Норвегии — мой родной городок Кристиансанн. Я люблю кататься на лодке и проводить время на природе. Всё остальное время мы много путешествуем, поэтому для меня жизненно важно проводить там тихое время со своей семьёй и друзьями.

В этом году вам двадцать. Как будете праздновать, каких гостей позовёте?

Рольф:
Мы планируем 3 концерта в Кристиансанне с симфоническим оркестром Кристиансанна и приглашёнными артистами. Мы представим концертную программу, рассказывающую нашу историю от самого начала и до сегодняшнего дня… самая разная музыка. Среди приглашённых артистов будут Tracey Campbell, Espen Grjotheim, Cathrine Iversen, а также трубач Ole Edvard Antonsen.

Талантливость произведения определяет в том числе и такой признак — кажется, что ты его слышал раньше? Скажите, пожалуйста, в планы группы входит переложение классики в ваш фирменный нотный ряд, понятно, что речь может идти о кроссоверах?

Рольф:
Нет. Наша музыка основана на наших оригинальных композициях.

Типичный путь в композиторы это за руку, и через дорогу, в музыкальную школу напротив дома — детство, испорченное сольфеджио, и два консерваторских образования, по классу клавиш и композиции. Рольф, я угадал? Вы не вспомните, за какую руку вас притащили в музыкальную школу?

Рольф:
Я не вписываюсь в эту категорию. Я – самоучка и мой интерес к музыке возник сам. Будучи ребёнком, я был очарован музыкой, которую слышал по радио, а позже — музыкальными записями, которые слушали дома мои старшие братья и сёстры. Когда мне было 9, я собрал свою группу и вскоре обнаружил, что могу учить других, как играть и аранжировать музыку. Что ещё более важно, я обнаружил, что могу сочинять музыку. Многие песни, которые мы играли, я сочинил сам, так что это было очень важное открытие.

Закончилась революция хиппи, умер рок-н-рол, мир встал перед новым выбором, и быстро выбрал поп-музыку. Уже на излёте девяностых по «Шарику» расползлась гангрена безвкусицы, а вы упрямо хит за хитом пишете почти пасторали, вы пишете исповеди, хоть обоим вешай Орден Святого Сильвестра. Насколько осознан был ваш выбор, или вы просто удачно шагнули в ту воду, которая заживляет?

Рольф:
Меня можно отнести к музыке 90-х, согласно вашему описанию. Думаю, что я устал от «поп-музыки» и мне было нужно исследовать что-то большее. Можно сказать, что наша музыка – это подсознательная реакция на всё это, но мы не делали музыку как ответ на что-либо – это скорее было стремлением найти своё лицо в музыке. Через некоторое время после того, как мы издал наш первый диск, мы осознали, что людям нужна была такая музыка – везде…

Я далёк от мысли, что все ваши хиты – экспромты. Я не стану спрашивать легко ли вам пишется, работа стирает следы работы когда колоссальный труд вложен, и всё-таки, сколько времени забирает отделка вещи после того, как вы Рольф набросаете эскиз мелодии? Над аранжировками вы работаете вместе? У вас есть неоконченные работы, к которым вы надеетесь ещё вернуться?

Рольф:
Написание музыки – это естественный, продолжительный процесс для меня. Я постоянно работаю над идеями, планируем мы новый проект или нет. Мне повезло, что у меня есть “Secret Garden” как площадка для моей музыки. Я не участвую в других проектах и не планирую…

Вот скажите, Рольф, музыка «Тайного Сада» продолжает покорять народы с самым разным музыкальным менталитетом, вы в этом не находите парадокс? Тогда как вы это объясняете сами себе?

Рольф:
Хорошо, если это так, это воодушевляет меня ещё больше. Фионоола и я образовали “Secret Garden” из любви к музыке, которая нам нравится, и которую мы хотели изучить сами для себя. И возможно именно поэтому другие люди находят в ней что-то своё. Она искренняя и личная, идущая прямо из наших сердец.

На мой взгляд, вы абсолютно клавишник, — это тот, кто стараясь не обращать на себя внимание публики, при этом делает, как минимум, половину концерта. Скажите, из исполнителей музыки, что вас привело в стан её сочинителей, — гордыня, или вас мучил Дар?

Рольф:
Я чувствую, что я скорее композитор, которому нужно играть музыку, нежели пианист. Я часто борюсь со своей самоуверенностью пианиста и никогда не побеспокою никого исполнением чьей-либо музыки кроме своей собственной. Поэтому мне не нужно показывать себя более, чем этого позволяет музыка. Если бы не Фионоола, “Secret Garden” не имел бы столько мастерства, сколько она даёт этому проекту. Я только стараюсь поддерживать её так как могу, прячась за фортепиано.

Вы вошли в анналы энциклопедий в числе основоположников жанра “new age”. Как вы относитесь к этому?

Рольф:
Я удивлён вашему описанию! У меня не было никаких претензий на основание этого жанра. Мы были очень удивлены когда Philips Classics в США представили наш стиль как “new age” на их рынке. Мы даже не могли и подумать об этом. Это работает как рыночный ярлык, но с другой стороны, как нас только не называли: неоклассика, кельтский норвежский «фьюжн», лечебная музыка, мировая музыка, и т.п. Полагаю, это демонстрирует, что все эти жанры – скорее рыночные инструменты, разработанные звукозаписывающими компаниями.

А что бы вы хотели сказать о «Евровидении» двадцать лет спустя? Сегодня у вас были бы шансы?

Рольф:
Я думаю, оно до сих пор живо и процветает. Я смотрю его с интересом каждый год – в основном для удовольствия, но иногда там появляются действительно великолепные артисты и песни. К тому же – это единственная возможность послушать музыку из маленьких европейских государств, которые не попадают в трансляцию оставшуюся часть года. Мне нравится российская песня в этом году. Надеюсь, что она займёт хорошее место! Что касается “Secret Garden” – я думаю, что это была подходящая песня для подходящего времени. Возможно, мы дали какой-то импульс Евровидению, победив с этнической инструментальной композицией. Многие страны пробовали последовать нашей формуле, но я не думаю, что что-то подобное может произойти сейчас.

Шопен в вашей импровизации свободен и весел, как моцартовские баловства, не подлежащие суициду времени. А кто на очереди, — вы не допускаете мысли выпустить диск с вашими аранжировками классики?

Рольф:
Нет.

Искусства придуманы не теми, кто уже нашёл, а теми, кто ищет. Я желаю вам оставаться такими же разными, что вы были все эти годы, и спасибо вам за то, что вы развенчали истину о том, что люди не летают.

Игорь Киселёв
Фото из личного архива “Secret Garden”

 

SONG FROM A SECRET GARDEN