— Я вас узнала, только не помню, как зовут.
Она смотрела на меня с восторженным удивлением и нескрываемым любопытством.
А я был раздражен долгим ожиданием. У меня болела голова и не ворочалась шея.
«Чудик, — подумал я, — везет же нам на участковых».
Висок разламывался. Каждый звук отдавался где-то в затылке.
— Моя фамилия в карточке написана. И имя, и отчество, и год рождения, и даже адрес! — У вас под рукой лежит.
— Да-да, конечно. — Валентина Сергеевна (так было от руки написано на листочке бумаги, завернутом в целлофан и пришпиленном к двери. Еще там было написано, что без талонов «доктор принимает в порядке обЧей очереди») нисколько не смутилась, продолжала улыбаться и разглядывать меня:
— Я вас вчера по телевизору видела. Вы говорили так складно. Я даже заслушалась, — сообщила она радостно.
— А про что говорил-то, хоть поняли?
— Я не помню, про что говорили, но душевно.
Теперь уже я уставился на нее. Даже в виске перестало цокать.
— Между прочим, я к вам на прием пришел. Может, спросите, что меня беспокоит? Пульс пощупаете, давление померяете? И вообще, что вы меня рассматриваете?
— Я доктор, я обязана рассматривать своих больных.
Она поправила очки и заглянула в карточку:
— Владимир… Викторович, а вы в телевизоре лучше выглядите, чем на самом деле. Вас там ретушируют?
— Да, нас там ретушируют. Раскрашивают! — В виске снова зацокало.
— Я так и думала, — простодушно вздохнула Валентина Сергеевна и взяла авторучку, приготовившись записывать мои чистосердечные признания.
«Надо бежать». — Мелькнула мысль.
Поздно!
— Что болит, больной? — Валентина Сергеевна, видимо вспомнила, наконец, кто она. Вид серьезный, тон озабоченный, бровки нахмурены. Как же, «до-ок-тор»!
Мои внучки так со мной играют в «дышите-не-дышите». Но внучкам-то по четыре годика, а этой мадаме лет за сорок с хвостиком.
Странно, вспомнив о Соне и Настеньке, я перестал сердиться на чудную врачиху.
— Голова болит, сердце екает, шея не ворочается…
— Хорошо, так и запишем: го-ло-ва… — она старательно заносила в карточку свои каракули.
— Наверное, перенапряглись, работа у вас нервная, все время на людях, устали. Иммунитет ослаб, и – пожалуйста! А тут грипп кругом ходит.
Сопли есть? Не чихаете? Температуру меряли? И слава Богу, что нет!..
Владимир Викторович, — она приклеила новый листочек в карточку, — а вы случайно с Мариной Лифановой не в одной комнате сидите?
— Мы в разных отделах.
— Она, наверное, в культурном, а вы политическом, да? Я вас всегда смотрю.
— А спрашиваете про Лифанову.
— Я в том смысле спрашиваю, что интересно, где она одевается? Мне фасон ее голубого платья нравится. В магазинах ни разу такого не видела, на заказ шьет? Может, говорила где, а вы слышали?
— Не слышал, но узнаю, обязательно вам скажу. А вы мне сердце послушаете?
— Все послушаем, и мочу возьмем, и кровь — все проверим. У вас на телевизоре своя технология, у нас своя.
Рот откройте, «а – а» скажите, горло хорошее, язык не обложен. И отрыжки нет — это радует.
Питаетесь в ресторанах, небось? Там пища вредная, домашняя лучше. Вот, я своему на два дня сготовлю, и в холодильник. Он потом сам разогревает. Все свеженькое, с маминых грядок, и мясо деревенское, и молоко. Хотите, и вы у нас заказывайте, привезем. У меня вся поликлиника заказывает, все довольны.
— Спасибо, на желудок пока не жалуюсь.
— Так, и он не жалуется. Гвозди переварит. А ест все одно только домашнее. Рекомендую, село наше, знаете, где?..
— Валентина Сергеевна, у меня монтаж скоро, вы, еще помните, с чем я к вам пришел?
— Как же, у меня и в карточке все записано: голова, сердце екает, шея… Вам бы отдохнуть, на природу съездить. У вас дача есть? Коттедж, да? А у нас простой пятистенок в мамином селе. Далеко, правда, зато никаких загрязнений. Лес рядом, грибы, ягоды, все под рукой, речка. Приезжайте летом. У нас все знакомые гостят, в хорошую кампанию попадете.
— Вы сердечко- то мое слушаете, как оно стучит?
— Слушаю-слушаю, бьется ровнехонько. В легких никаких шумов, кардиограмму еще, на всякий пожарный, снимем. И порядок, у нас технология. А у меня стаж.
Я когда в районе работала, все больные меня любили, хоть кого спросите. Всех лечила: и людей, и детей, и даже с собаками приходили.
Муж у меня инженер-электрик, золотые руки, соседям всю проводку заменил, освещение уличное наладил, не нарадуются. Если вам чего по электрической части понадобится – обращайтесь, он не откажет.
— Валентина Сергеевна, вы меня к невропатологу направьте, пожалуйста, и отпустите, ладно?
— Направлю-направлю, Я вам от шеи средство одно подскажу. У меня все соседи пользуются. И к Ворончихе вас запишу. Бабка такая в мамином селе живет, вредная, но все довольны. Фитотерапевт.
— И на МРТ, если можно.
— Да, и на МРТ. У нас МРТ — в платных больницах такого еще наищитесь. Все просвечивает. А к Ворончихе съездите. Она вас в бане пропарит, косточки разомнет и в кадушке с травами замочит. Забудете о шее.
— Все, Валентина Сергеевна, спасибо. Мне пора.
— Да, и у меня очередь, Владимир Викторович, рада была с вами познакомится. Соседи обалдеют, когда расскажу. Вчера на экране смотрела, а сегодня живьем — пульс ваш щупала! Заходите через недельку. Обсудим схему оздоровления.
Она встает и протягивает на прощание руку. Маленькую, теплую и немножко шершавую.
А в дверь уже просовывается недовольная голова деда из очереди. За мной сидел.
— Чего вам? — спрашивает Валентина Сергеевна — Долго?! Так у меня больной. У него вопросы возникли Вы зайдете, и тоже надолго захотите.
P.S.: Удивитесь, но технология, о которой говорила Валентина Сергеевна, сработала. Сердечко ёкать перестало. Шея вертится. То ли предписания невропатолога помогли, то ли Ворончихины замачивания (я и к ней не поленился съездить).
В нашей кафешке больше не питаюсь, продукты заказываю у мамы Валентины Сергеевны. Отдыхать езжу к ним в село, где «никаких загрязнений и вода из родника». Зимой — подледный лов, лыжи.
Проводку, трубы и плитку в доме мне заменил Николай Потапович, муж моего участкового врача. У него, действительно, золотые руки.
В общем, сказка.
Владимир Лапырин (Из серии «Рассказики. Санаторий»).
ДРУГИЕ РАССКАЗИКИ:
Любопытство привело нас за колючую проволоку
На «горбатом» я никуда не поеду
Вы верите в любовь с детского сада? А я знаю, что она есть!
