Федор Бондарчук: ничем другим я заниматься не мог

Он родился в известной семье. С одной стороны, это «плюс» для дела, которому посвятил жизнь, а с другой — до сих пор приходится доказывать свою состоятельность и, в первую очередь, самому себе. Он справляется.

-Федор, тяжело было самоутверждаться?

-В кинематографической среде — не просто. Но помогало само время, на которое выпало становление меня, как человека творческого. Фактически, период перестройки. Я закончил институт, ушел защищать великую советскую Родину, а вернулся… в совершенно иное государство. Был 1988 год, в России все развивалось стремительно, и появление такого вида искусства, как музыкальное видео, вызвал всеобщий интерес. Так случилось, что я стоял у его истоков в нашей стране. С одной стороны — хорошо, потому что ты — первый, и на тебя, что называется, ориентируются, а с другой — это ведь огромная ответственность. Музыкальное телевидение сформировалось не так давно, и, по большому счету, в России и сейчас не вполне понимают, что это такое.

Помню первые ощущения, когда свой ролик мне показал Миша Хлебородов. Это была первая работа по «западному принципу». То, что увидел, меня впечатлило! Не мог поверить, что это было сделано в нашей стране. Ведь все, кто бывал в то время за рубежом, прямо с телевизора записывали музыкальные программы и привозили кассеты в Россию. А потом дома смотрели эти долгие 250-минутные кассеты. Но это уже было разрешено. Я оказался в гуще событий. И у меня получилось. Говорю об этом с определенной долей скромности (она должна присутствовать). Потому что, помимо возможности, выпавшей на твою долю, важен еще и результат. Так сложилось, что первая моя работа совпала с рождением первой группы новой страны — «Моральным кодексом».

-Многие забывают о людях, сделавших им имя…

-Я всегда благодарен тем, кто поверили и доверились мне. После Мазаева работал с Ветлицкой. С Кеосаяном долго думали, как сделать что-то качественное. Мы тогда жили в его огромной квартире на «Мосфильме» — родители Тиграна в тот момент находились в Ереване. Мы учились, дружили. У нас была такая коммуна! Через эту квартиру кто только ни прошел: Сережа Козлов, Егор Кончаловский… В общем, идея клипов возникла спонтанно, а на съемочной площадке «пошло-поехало». С того момента у нас появилась реальная возможность работать. А этот период времени в моей жизни можно охарактеризовать так: «Перестройка. Горбачев. «Ласковый май». Видеоклипы». Я занялся совершенно новым делом, которое, как бы там ни было, «имеет отношение» к кинематографу в частности и искусству в целом.

-А родители видели вас в кинематографе?

-Как показало время, ничем другим я заниматься не мог. Впрочем, мама прочила мне карьеру дипломата, и я даже сдавал вступительная экзамены в МГИМО. Но все так «перевернулось», что оказался во ВГИКе. Хотя тогда мне, по большому счету, было все равно, куда поступать. Оставался год до армии, и я знал, что уйду служить, поэтому интересовали меня совершенно иные вещи — весна, друзья, девушки.

-Но когда вы поступили во ВГИК…

-Как только мне довелось ступить на великую землю Всесоюзного государственного института кинематографии, все ушло на другой план. Меня полностью захлестнула учеба. Считаю, студенческие годы в моей жизни — одни из самых счастливых. И по эмоциональным впечатлениям, и по степени самоопределения. В то время режиссерам там преподавали не только актерское мастерство. Я застал даже уроки по танцу. Сумасшедшее зрелище! По понедельникам в восемь утра режиссерский факультет стоял у станка в па «третьей позиции».

У нас учились Маша Ценстрием — она весила под центнер, Саша Баширов — крестьянин, больше похожий на хоббита, нежели на артиста балета, Тегран Кеосаян — армянин с длинным носом и пышной шевелюрой. Потрясающе! К чему я это говорю? К тому, что, как артист, я не был раскрыт. Обладал огромным количеством комплексов и «железных ставней». Благодаря педагогам, у которых учился, — на первом курсе мастерская Игоря Васильевича Таланкина, а позже пришел к Юрию Николаевичу Озерову — постепенно раскрылся. Параллельно курс набирал Сергей Александрович Соловьев, а он установил новые ВГИКовские правила — свободные, непохожие на академическое обучение. Актерское мастерство преподавал Анатолий Васильев, и все с режиссерских факультетов бегали к нему на занятия. Я участвовал в актерских работах. Меня это настолько будоражило, что, помню, на актерском факультете у Баталова даже умудрился сыграть.

-Какую дипломную работу защищали?

-Я диплом не защитил. Надо было сдавать теорию КПСС, а у меня уже была своя компания «Арт-Пикчерз», офис на «Мосфильме», секретарь. Сами понимаете, не до этого. Но… защититься-то все равно надо — мама ругается.

-А помимо ВГИКа эту проблему нельзя было решить?

-Нет. Только во ВГИКе. Потому что именно там была Жизнь. Мы приходили утром и уходили утром. А могли и вообще не уходить. Организовалось эдакое «братство». Мы ведь даже в кино стали сниматься вместе. Соблюдали юношеские обещания — трогательные и романтические. С Ваней Охлобыстиным, например, дали друг другу слово, что снимемся в трех больших картинах. И, кстати, сдержали. Я снялся у него в «Арбитре», позже мы вместе — в «8,5 долларах» и «Даун-Хаусе». А потом он стал отцом Иоанном. На моем курсе учились Рената Литвинова, Саша Баширов, Рома Качанов, Саша Высоцкий. Добрые отношения поддерживаем и по сей день. А на параллельном — операторском курсе — Сережа Козлов. Сейчас мы работаем вместе.

-На каких взаимоотношениях строилась жизнь ваших родителей?

-Мама полностью «растворилась» в отце, посвятила ему жизнь, помогала в работе. Моим воспитанием занималась бабушка. Помню, что в кабинет к отцу всегда стучался, прежде чем зайти. А когда заходил, окунался в синий туман из сигаретного дыма. Он «разводил» его рукой и говорил мне: «Ну-ка, пойди погуляй». Я уходил. Зато когда собиралось большое количество людей, а это происходило, как только отец возвращался из экспедиции, он оставлял меня в комнате.

-Сейчас модны сериалы. В одном из них вы сыграли главную роль…

-Этот сериал для меня не опыт. Посткооперативный период меня просто утомил образами бандитов, наркоманов, поэтому образ защитника Родины меня очень привлекал. Мне относиться как артисту к этому образу бессмысленно, ко всему, я считаю, надо относиться серьезно. И желание сыграть положительного героя нашего времени мне импонировало. А потом, мне очень хотелось поработать с Кеосаяном. Он мой друг, но что-то поработать с ним не получалось. Хотя, в институте я у него снимался во всех дипломных картинах.

Блистательная работа «Солнечный берег», — она объездила все мыслимые и немыслимые фестивали мира. Поэтому снова поработать было за удовольствие. И, мне кажется, что он сразу знал, кого предложить на главную роль, более того, он мою кандидатуру отстаивал перед другими людьми. В общем-то, я редко соглашаюсь играть, и снимаюсь там, где интересно. В основном-то, пользуются именем, хотя, мне не нравится, когда так говорят. Может, и есть у меня определенная высота положения, но я ее не ощущаю совсем. В кино на хлеб насущный не зарабатываю, поэтому имею возможность выбора. Может быть, так бы и не говорил, если бы это было моей основной профессией. Но у меня в жизни сложилось именно так. У меня много увлечений, которым я посвящаю время. Актер я не профессиональный, но снимаюсь в кино. По профессии «режиссер кино и телевидения», снимаю рекламу. Веду шоу на телевидении. Это опыт, который я хотел получить и получил. Новые ощущения. И даже спортивный интерес.

-Кино, телевидение, ролики, клипы… Ко всему этому и бизнес…

-О! Ресторанным бизнесом я занимался давно. Мы с Михалковым являемся совладельцами ресторана. Раньше у нас были ночные клубы, а сейчас мы пришли в чистый ресторанный бизнес. Повзрослели, и ночная жизнь уже не для меня.

-А как отдыхаете?

-Честное слово, я бы отдыхал и отдыхал. Очень люблю. Отдых у меня в том состоянии, когда суббота и воскресенье приобретают 100% форму выходных. Они ожидаются и даже охраняются. Живу за городом и провожу время с семьей. А за рубежом люблю бывать в Нью-Йорке, Лондоне, Риме. Мир такой большой, что мне нравится узнавать что-то совершенно новое.

-Что вас удивляет?

-Кино, актеры, театр. Из последних увиденных фильмов понравилось «Особое мнение» Спилберга, которое почему-то всеми, принято достаточно холодно. Я считаю, что это колоссальная работа. Спокойно относя к модному на сегодняшний день Ричарду Баху, и очень обрадовался Куэльо. Меня удивляют и очень нравятся талантливые люди. Недавно смотрел программу о Гальяно — это же мега-талант! Его нельзя воспринимать как человека, который одевает людей, он — художник!

-Вы когда-нибудь ожидали помощи?

-Сложные ситуации были, и поверьте — очень много. Да, мне помогали. Семья и друзья. Если есть ощущение друга и плеча, на которое можно положиться, это прекрасно. Раньше у меня было много друзей, а сейчас хватит трех пальцев на руке. И это правильно.

-Как вы считаете, высоту фамилии доказали?

-Все доказательства закончились в институте. И, в первую очередь, сам для себя. А для других? Я всегда был уверен, что произойдет событие, которое позволит мне раскрыться как режиссеру и как артисту. Вот и все. И все — очень просто.

Юлия Прус, Денис Бессонов