Деревня умерла. Да здравствует деревня!

Читаю сейчас чудесную книгу Василия Белова «Лад» (очерки народной эстетики) и одновременно биографию Дмитрия Михайловича Балашова, написанную Николаем Коняевым. Во многом книги родственны, ибо Балашов писал свои исторические романы в той же реалистической манере, с той же душевной болью, что и наши великие классики 20-го века — Фёдор Абрамов, Борис Можаев, Василий Белов, Валентин Распутин. Поэтому я и рассматриваю романы Балашова и произведения Белова как родственные. Их можно отнести к русскому национальному почвенническому направлению.

Все перечисленные выше писатели были так называемыми «деревенщиками». У нас почему-то всегда людям, достигшим высших рубежей в духовной национальной мысли присваивались банальные, совершенно не отражающие их значение прозвища — «славянофилы», «деревенщики». У нас даже и великую нашу предшественницу, величайшую христианскую империю в мире называли по инициативе Запада позорной кличкой «Византия», хотя это была Римская империя. Это всё равно, что называть Российскую империю «Московия» — ведь Византий это город, стоявший на месте будущего Константинополя. Думаю. что это некая закономерность.

Так вот, анализируя творчество двух этих писателей, прихожу к выводу, что уже в их время (1960-е-1980-е годы) русская деревня находилась на последнем издыхании. Белов записал большинство из своих очерков уже по воспоминаниям односельчан, земляков, своей матери, по своим детским воспоминаниям (а он родился в 1933 году). Он составил описание всей жизни крестьян Русского Севера от рождения до смерти: обряды, повседневный уклад, работу и отдых, будни и праздники, отношение крестьян друг к другу и окружающему миру, природе, особенности быта, технологию многих процессов (лён, шерсть, изготовление ткани, пряжи, одежды, валенок) и много-много другого материала.

Балашова называют последним фольклористом. Он объездил весь Русский Север и записал остатки того неоценимого наследия, которым когда-то была богата Русь. Он застал последних сказителей, частушечниц, песенниц. Уже разыскания были очень трудными, потому что истинных хранителей фольклора почти не оставалось.

Прошло ещё 30-40 лет. Русская деревня, обескровленная рядом революций, войн, большевистской властью, русофобами всех мастей, записавшими её в «неперспективные», к началу 21-го века не то, что не сохранила фольклористов, а фактически исчезла с лица земли. Я человек последней четверти 20-го века. Из того наследия, о котором говорят Белов и Балашов, я застал лишь отдельные крупицы. Сейчас и этих крупиц нет. Деревня умерла. Она не сохранила ни обряды, ни уклад, ни фольклор. Она лишь законсервировала советский образ жизни. Кое-где каким-то чудом теплятся последние угольки былой пламенной крестьянской жизни.

И если мы сегодня говорим о возрождении русской деревни, о возрождении её духовности, уклада, образа жизни, то, мне думается, возродить то, что там угасло уже почти невозможно. Ничего не сохранилось. Наша задача сейчас — изучить то, что накоплено, заархивировано, законсервировано, записано, чтобы потом это применить на родной почве. Возродить деревню мы должны творчески, с учётом реалий сего дня, творчески использовав наследие предков. Но самое главное — не сломать стержень, на котором держалась деревня. Сохранить духовность и первооснову бытия русского крестьянина. Я, например, всячески приветствую в деревне интернет, спутниковое телевидение, электричество. Но когда я вижу в деревенских окнах чёрные дыры «стеклопакетов», воспринимаю это как удар в сердце русскому духу. Не по душе мне также и газификация и вода из крана. Я поклонник печного отопления и колодцев. В конце концов, можно придумать какой-нибудь компромисс, но вообще я в этом плане фундаменталист.

Итак нашу задачу на сегодня вижу во всестороннем изучении того наследия, которое нам оставила деревня и в применении его на современной русской почве. Только так мы спасём деревню. Другого пути просто нет. Другими словами, «Деревня умерла. Да здравствует деревня!»

Вадим Грачев

ПУБЛИКАЦИИ ПО ТЕМЕ:

Василий Белов и его книга «Лад»