Яна Тюлькова: неужели они тоже могут чувствовать музыку?

Нижегородская звезда в Беркли

Восходящая звезда российской вокально-джазовой сцены, наша землячка Яна Тюлькова, которая сейчас проходит обучение в престижном «Berklee College», вновь делится с читателями «Эксклюзива» своими новостями из далекой Америки.

-Яна, как настроение, как успехи? Какие экзамены удалось сдать, какие еще предстоят?

-С каждым днем чувствуется приближение конца семестра (а это значит — выпускные экзамены по всем предметам), темп жизни все ускоряется и сейчас два прошлых месяца воспринимаются как самые счастливые времена моей жизни в «Berklee». Впереди еще четыре трудовых недели, а позади полусеместровые экзамены. В конце июня я сдавала экзамен по Elements of Vocal Technique (элементы вокальной техники). Мне поставили 5 -. В общем-то, я довольна своим результатом, потому как предмет достаточно специфический. Мы проходим строение голосовых связок, как работает наш голосовой аппарат, много анатомии. Приходится все сначала усвоить на русском, а потом выучить на английском. Согласитесь, работа очень трудоемкая. Порой хочется закончить всю эту «науку» и пойти лучше попеть. Но потом понимаешь, что без этого ты будешь просто музыкант-любитель. А если удастся освоить, то появится шанс стать суперпрофессионалом.

В начале июля у меня был экзамен по Harmonic Ear Training 2. Мне поставили 5 + за то, что определила почти все поли-структурные аккорды. Это очень сложно. Всегда перед тобой проблема выбора: какой из 6 или 7 аккордов был сыгран? (порой одна нота решает все). Не буду углубляться в специфику определения гармонических последовательностей, скажу лишь одно — мне крупно повезло с педагогом. Tony Germain очень известный композитор в США, он много гастролирует, кстати, недавно вернулся из Puerto-Riko, где проводил творческие мастерские. В «Berklee» у него несколько учеников из 6 и 7 уровня и наша группа по Harmonic Ear training.

Мы сразу нашли общий язык. А после того как я узнала скрябинский прометеевский аккорд (никогда не думала, что консерваторские знания по музлитературе могут когда-нибудь пригодиться особенно здесь в «Berklee»), мы стали заниматься дополнительно. Последний раз я готовила перегармонизацию темы Mailsa Devisa «Blue in Green». Для меня это катастрофически сложно, каждый раз думаю, что у меня не получится, но делаю. И когда перед тобой законченная работа, возникает ощущение, что это твое произведение, что это ты его сочинила.

На занятиях Tony много играет. Я просто впитываю в себя его музыку. Пытаюсь запомнить его манеру, фразировку, элементы его техники, стиль. После урока я как на крыльях лечу домой, счастливая, довольная, но очень озадаченная. Ведь к следующему уроку предстоит делать новую перегармонизацию, и я совершенно не представляю, как это делать. Но одно я знаю определенно: стоит мне только сесть за рояль, вспомнить наш урок и идеи польются нескончаемым потоком, как будто я — не я, а Tony Germain.

Еще я сдала два экзамена: по гармонии — 5 и по Writing Skills2 — тоже 5. Уроки по гармонии всегда проходят очень интересно и продуктивно. Ребята подобрались достаточно продвинутые, так что скучать не приходится. Все 50 минут — напряженная работа мысли и только изредка Devid Johnson задает вопрос «Questions?» (у кого есть вопросы?). И если все отлично, он ускоряет темп подачи материала, и сразу мозг начинает работать в два раза быстрее, как компьютер. После урока все вместе идем в столовую, и урок продолжается во время принятия пищи (обсуждаем, кто чего не понял и т.д.)

Еще один предмет, которому я обучаюсь Writing Skills (навыки аранжировщика). Мы создаем собственные композиции в стиле Bossa-nova, fank, swing, работаем в программе «Digital Performer», учимся записывать партии всех инструментов на синтезаторе. Сначала для меня это было как изучение китайской грамоты. Помню свои первые композиции я записывала 7 часов, а потом еще 4 нотировала. Работа эта очень увлекательная, но требует целый комплекс разных умений и навыков.

Много всего происходит здесь. О каждом предмете можно рассказывать часами, потому что каждый педагог в «Berklee» неординарная личность, причем заинтересованная в успехах учеников.

А буквально на днях я была на концерте великого джазового пианиста Чучо Валдеса (Chucho Valdesa), до сих пор нахожусь под впечатлением от этого выступления. Это просто гений, это творец. Теперь я понимаю почему многие хотят подойти после концерта к музыканту, пожать ему руки, попросить автограф. Вы думаете, чтобы помнить этот день? Нет, чтобы хотя бы на одно мгновение оказаться рядом с ним в его окружении, почувствовать себя тоже великой. Или я не права?

-А на каких еще концертах известных музыкантов тебе удалось побывать? Может быть, поделишься впечатлениями?

-В конце июня я побывала на концерте великой джазовой певицы Dianne Reeves, который проходил в Sanders Theatre. Sanders Theatre — это старинный оперный театр, находящийся в самом центре Кембриджа (район Бостона), неподалеку от Гарвардского Университета. Сама атмосфера этого театра с его высокими потолками в итальянском стиле XVII века, цветной мазаикой на окнах, стенами, обитыми красным деревом, настраивает на очень возвышенный лад, возникает ощущение ожидания чего-то значительного.

Когда я вошла в концертный зал, то была просто поражена. Весь цвет Бостона с его фешенебельностью и блеском собрался сегодня в этом зале. Благовоспитанные дамы в вечерних платьях грациозно прогуливались вдоль рядов под руку со своими кавалерами, которые (я уверена) в этот момент нашептывали им на ушко какие они сегодня обворожительно-привлекательные и неповторимые. Запах их французских, итальянских, английских духов распространялся по всему залу и превращался в некий микст французского очарования, английской чопорности и итальянского благозвучия.

Все это в совокупности можно было назвать «капиталистическим благополучием» города Бостона. Внезапно свет стал гаснуть, и параллельно с тем, как зал погружался в темноту, голоса становились все тише, спокойней, и, наконец, воцарилось полное молчание, этот неповторимый момент ожидания выхода музыкантов на сцену! Но, вместо ожидаемых музыкантов на сцене появился, не сказать, чтобы элегантный, просто очень добродушный и располагающий к себе, конферансье. И сразу — конфуз! Микрофон, который он так тщетно пытался использовать для своей вступительной речи, дабы надлежащим образом представить рублике звезду мировой величины, вел себя совершенно непристойным образом — нагло, по-партизански отказывался общаться с публикой.

Компромисс был найден на удивление очень скоро. Конферансье быстро сориентировался в обстановке, и, решив сделать марш-бросок, стремительно направился в другой конец сцены и завладел другим микрофоном. Его низкий, бархатный голос спокойно разнесся по всему залу, вызывая возгласы одобрения и облегчения. «Ну и денек сегодня», — сказал конферансье. Но, понимая, что публика уже заждалась, быстро перешел к делу.

В двух словах представив музыкантов, он пригласил DR на сцену. Концерт начался. Сначала появились музыканты: Peter Martin (piano), Reuben Rogers (bass), Gregory Hutchinson (drums), Munyungo Jackson (perc) и сразу, не теряя ни секунды («время — деньги» — первый лозунг капитализма), начали свою программу в стабильном свинговом варианте. Но мы-то знаем, что все, несомненно, ожидали появления великой певицы, и как только она вышла из-за кулис — зал обрушился оглушительными аплодисментами.(«Как будто на бис», — подумалось мне).

Своей уверенной, привыкшей к аплодисментам походкой, DR подошла к роялю и начала первую часть своей программы. (Она заранее знала, что поприветствует публику по завершении первой композиции). Все замерли, и не сводя глаз с голубовато-красно-зеленого легкого гипюра, мягко спадающего с ее плеч, погрузились в восприятие ее голоса как под воздействием гипноза. Она сразу завладела аудиторией, продемонстрировав свой удивительный дар импровизатора очень легко, технично, в тоже время упруго, с глубоким чувством свинга и природным ощущением ритма (что характерно для большинства черных музыкантов) она прошлась по всей своей тесситуре, вызвав море оваций.

Хочется немного приостановится на том, как она двигается. Это — танец волшебницы, танец, который своими корнями проникает в глубокую древность, олицетворяя собой единение человека с природой, гармоничность во всем, самобытность, слияние музыки и танца. Звуки джунглей: шелест листвы, голоса диких животных, дуновение тропического ветра, журчание воды — все это саунд DR и голос, голос DR — голос дикого Тарзана, который ощущает себя «дома» в этом жутком, полном опасностей, незнакомом мире. Но это лишь одна грань творческого облика DR.

Другая сторона — это желание делать то, что в театральном искусстве называется ремининсценцией — желание вспомнить о том, что было давно в прошлом, может с печальной улыбкой, а может и с озорным задором.

Она поет свою первую джазовую композицию, благодаря которой DR вышла на большую сцену. В импровизации она имитирует свой голос, который звучал слегка неуверенно, по-юношески взволнованно, технически не идеально, тогда, 20 лет назад. Сколько было надежд в этой импровизации, насколько точно она передала ощущение будущего полета, полета к звездам, чтобы впоследствии самой стать звездой! И следом за ней другая импровизация — DR сегодня. Это величина, это мэтр, это всепобеждающая мощь голоса, который достиг абсолютно всего, о чем мечтал. Именно тогда возникло ощущение того, что что-то потеряно навсегда и безвозвратно. Да, наивность и чистота сменилась опытностью и рационализмом. Скрябинская идея о всепоглощающей, вечно существующей любви рухнула вместе с идеалом счастья и внутреннего единства. На смену ей пришла идея вечного поиска и холодного рассудка.

Как в подтверждение моим словам, она поет на бис свою последнюю притчу «Embraceable you». Это диалог голоса (души) и фортепиано (разума). Это мольба — затаенное пианисимо, которое заставляет тебя невольно податься вперед, и сокрушительное, полное отчаяния форте — на этот раз импровизирует только фортепиано. Это длинная цепочка умозаключений, это щемящие секундовые интонации, со вкусом подобранные альтерированные аккорды, диссонантности и, вместе с тем, удивительное голосоведение, чуткое говорящее туше и в конце мощные, шокирующие своей категоричностью аккорды, которые подобно рахманиновским колоколам оповещают о том, что ничто нельзя вернуть назад, ничто нельзя исправить.

На несколько мгновений в зале воцарилась тишина, только отзвук последнего аккорда… И, затем, шквал аплодисментов, крики браво, бис. Я удивилась, когда увидела слезы на глазах у людей и подумала: «Неужели они тоже могут чувствовать музыку также как и мы?». Да, музыка понятна без слов, она поселяется однажды в твоей душе, и потом уже никогда не покидает тебя. Она — это ты.

После концерта мы долго хлопали, вызывали DR спеть еще раз на бис, но она не вышла. «Да, — сказала я самой себе, — это вам не Россия».

С Яной Тюльковой общался Денис Бессонов.
Благодарю за помощь в организации интервью радиостанцию «Европа плюс Н.Н.»

Версия интервью на сайте http://www.jazz.ru/mag/176/berklee.htm

ДРУГИЕ ПУБЛИКАЦИИ О ЯНЕ ТЮЛЬКОВОЙ:

Яна Тюлькова: не могу ничего не делать

Яна Тюлькова: я — человек мира

Яна Тюлькова: политика разъединяет, а джаз – объединяет

Яна Тюлькова: я лечусь музыкой

Яна Тюлькова: я серьёзный водитель

Яна Тюлькова: на английском как на русском

Яна Тюлькова: джаз — музыка для избранных

Студия Яны Тюльковой: главное условие — желание заниматься