— Михаил Борисович, сами ли Вы занимаетесь международной повесткой или она находится в компетенции Министерства культуры, и планируете ли Вы с внесением в Конституцию Вашей поправки расширить права музеев, в том числе, и в плане международных обменов выставками?
Подробнее »Интервью с академиком Михаилом Пиотровским. Часть 2
Ни Эрмитаж, ни моего собеседника представлять не нужно, так же как и Санкт-Петербург, и Неву, в которой любуется своим отражением город — это уже до автоматизма: он действительно не приснившаяся вершина, главный хранитель и уже второй по счёту директор крупнейшего мирового музея с фамилией, созвучной имени основателя города на Неве, и кажется, что сам Великий Пётр назначает таких людей охранять покой истории — Пиотровский…
Мы долго согласовывали нашу встречу, но вот настроенным на общение голосом меня приветствует сам хранитель несметных богатств истории, принадлежащих России и всему миру:
Петербург ещё только ждал своих Пиотровских, когда Сибирь и Урал их уже получили — достойных граждан и настоящих сынов Отечества…
Готовясь к 200-летнему юбилею Алексея Феофилактовича Писемского, закончил чтение его романа «Взбаламученное море». Книга эта знаменита тем, что была запрещена в Советском Союзе (не то, чтобы запрещена, но не переиздавалась ни разу, и даже в собрание сочинений Писемского в 9-ти томах не вошла).
Когда пребываешь в научном поле не один десяток лет, то наука для тебя — это не только научные статьи, книги, конференции. Наука — это ещё и живые люди, общение, дружба. Владимира Михайловича Шестакова я знаю более 20 лет. Познакомились с ним ещё в 20-м веке, незадолго до защиты его докторской диссертации. У нас был общий научный руководитель, академик Людвиг Северович Жебровский, и это нас сразу сроднило. С Владимиром Михайловичем нас объединяет также большая любовь к истории науки, к нашим учителям.
Сделал то, что давно хотел сделать: посмотрел фильм «Генрих Пятый», поставленный Лоуренсом Оливье по хронике Шекспира. Он же исполняет и заглавную роль. Не скажу, что это абсолютный шедевр, но смотреть было интересно.
Тысяча душ: итоги
Ну вот, прочитал первую в этом году книгу. Начал ещё в автобусе, едучи в Устюжну, читал там, потом в деревне. Не скажу, что я стал фанатом Писемского и этого романа, но в любом случае, читать было интересно, есть над чем подумать. А уж в плане прекрасного русского языка — всем бы рекомендовал Писемского к прочтению.
День шестьдесят первый. До обеда принимал экзамен. Занимался также с дипломниками. Погода была как в известном произведении: «Стояла страшная жара, пели птицы». Не хватало, разве, только того, как старый Флинт кричал: «Пятнадцать человек на сундук мертвеца и бутылку рому!» И эта страшная жара не могла остаться без последствий. После обеда, откуда ни возьмись, собралась синь — с запада, и принесла кратковременный, но шквальный дождь.
День пятьдесят первый. С утра пораньше вышел на улицу, обошёл сад, огород, навёл ежедневную ревизию. Уже утром было жарко, градусов 25. Традиционный завтрак с кофе и Шолоховым, и потом в свободные минуты тоже Шолохов. После завтрака поупражнялся в боронении картошки, да так увлёкся, что взборонил весь огород. Картошка вся взошла. Вчера её слегка помочило, боронить было легко.
День сорок первый. Исполнил свою мечту — зачитываюсь биографией Шолохова. Утром перебирал прошлогоднюю картошку, которая отлично выглядит и обладает изумительными вкусовыми качествами. Часть уже реализовали, но ещё есть и на еду и на реализацию. На улице тепло, чудесно. Всё вокруг цветёт, «и жить торопится, и чувствовать спешит»! Спешить надо — северное лето короткое.
