Людмила Сенчина: я стараюсь ко всему относиться мудро

25 января 2018 года нас покинула “Золушка советской эстрады”, незабываемая Людмила Сенчина, хрустальный голос которой многие считали исцеляющим. И действительно, стоит только услышать её пение, как всё вокруг наполняется нежностью, светом, гармонией… В музыке только гармония есть…

Народный артист СССР Иосиф Кобзон считал, что певиц с таким тембром голоса, как у Сенчиной, сейчас нет на российской эстраде: «Есть много красивых, много голосистых, но вот с индивидуальным голосом, какой был у Людмилы, — нет таких. Нет, к сожалению. Вот я отличаю её и ещё Анну Герман. Два оригинальных голоса, только услышишь их — и сразу как-то чище становилось на душе».

«Таких голосов на эстраде — раз, и обчёлся. Так вот этот «раз» и есть Люся Сенчина», — говорила Алла Пугачёва.

Кстати, не все не знают, почему Людмилу Петровну называли «Кобзоном в юбке», подозревали в романтических отношениях с Игорем Тальковым, а также… Впрочем, лучше почитаем её цитаты из интервью разных лет.

Я родилась 13 декабря 1950 года, а папа, когда пошёл в сельсовет меня регистрировать, записал в свидетельстве о рождении 13 января 1948 года. Хотел, чтобы я раньше вышла на пенсию. Но и это не всё. Первые четыре года я прожила вообще без документов. Мама рожала меня на печке, роды принимал ветеринар. Какую-то бумажку он написал, но документом в полном смысле слова она не считалась.

Конечно, мама меня любила, но женщине, жившей и растившей детей в украинской послевоенной деревне, мои концертно-гастрольные сложности казались глупостью. Как-то делюсь: «Семь часов на машине, простуженная, пою с температурой, чуть в обморок не падаю, а впереди ещё пять городов…» А мама отвечает: «Подумаешь, вышла на сцену в красивом платье, спела, ещё и заплатили…» По характеру она была немножко Васса Железнова… Хотя нет, не немножко, а «множко»!

Я была толстая! Это сейчас вошла в норму. У меня была жуткая депрессия, я ела всё подряд. Кроме того, приходят друзья, мы с ними по русскому обычаю блины со сметанкой под водочку — и сидим беседуем… Как результат — весила я 72 кг! А как-то раз на гастролях мы с Тальковым обедали в ресторане. Я, как всегда, что-то с аппетитом поглощала и вдруг вижу, как он на меня посмотрел. Я говорю: «Да, я все поняла, я толстая, так больше нельзя!» Вышла из ресторана — и побежала!

Стараюсь бегать, где бы ни находилась. В Петербурге часто плохая погода, скользко, бегать опасно. Значит, я просто три-четыре часа гуляю. Потом дома обязательная гимнастика на час — и душ. Помогает отлично! А ещё плаваю в бассейне.

Однажды на гастролях мы с Игорем пошли в ресторан поужинать. А что ещё было делать в чужом городе? Ресторан закрывался, а расставаться не хотелось. Поднялись ко мне, проговорили всю ночь, пили кофе… Когда приехавшая наутро группа в коридоре гостиницы нос к носу столкнулась с Игорем, выходящим из моего номера, реакция была однозначной: «Всё понятно!». Но с Игорем мы всегда были просто друзьями.

Если человека Боженька наградил голосом, талантом, у него могут быть романы, свадьбы, расставания – но основной интерес всё равно будет связан с творчеством. Для многих девушек свадьба – чудесный день, когда надеваешь прекрасное платье, фату, все тобой восхищаются… А я каждый день выходила на сцену красивая. Поэтому романтики особой в замужестве не видела.

В семье же главное — дружба, бытовая совместимость. Я трижды была замужем. С Владимиром мне повезло – он продюсер, мы одним воздухом дышим. Во время серьёзных концертов роли, конечно, распределены: я занимаюсь костюмами, рекламой, договариваюсь с телегруппой. А он занимается размещением афиш, звуком, светом.

Платье, чего уж скрывать, закрепощает. А уж тем более с корсетом. С этим аксессуаром в моей жизни был случай, который я называю самым страшным. Однажды мне от души затянули корсет – как Скарлетт О’Харе перед балом, я в нём еле дышала. Выступив, прошу костюмеров: «Ой, девочки, скорее расстегните, просто умираю!» И узнаю, что назначили досъёмку, придется ещё часа три поработать.

Сложнейший наряд зашили прямо на мне: если корсет распустить, придётся все заново переделывать. Это был ужас! Вообще о костюмерах могу говорить только стихами. Представляете, что такое за 15 минут сшить платье?! В перерыве между номерами. Всю жизнь провожу в примерочных, но такого не видела. Абсолютно кровавый труд.

Меня называли «Кобзоном в юбке»! Как и Иосиф Давыдович, я фантастически работоспособна, выдерживала неимоверное количество концертов, переездов. Для меня запросто встать в пять утра и работать допоздна.

Проходят года, ко мне обращаются по имени-отчеству, работаю с молодыми людьми из съёмочной команды и думаю: а ведь вы, ребята, ещё не знаете, что с годами ничего не меняется… Потому что человек становится старше, но от этого не перестаёт открывать для себя что-то новое, экспериментировать, играть в пинг-понг, прыгать и баловаться.

Вот читаешь в Библии, что раньше жили по тысячу лет. Думаешь, ну ладно, тысячу лет – это перебор, но хотя бы двести. Думаешь, ну как же – такая красота: весна, сирень. Всё начинается в 60 лет. До 60 лет – это девочка. Мне жаль, что всё так быстро. В 45, 48, 50 лет есть такое ощущение, что всё ещё впереди.

Я переживаю не за возраст, а за то, как всё быстро. Меня сражает это с каждым днём наповал. Меня не волнует, как я выгляжу. Меня волнует какая-то реализация в профессии. Ты же ещё Золушка, ёшкин кот. Меня волнует, когда сейчас меня просят спеть Золушку, я говорю: «Я в этой сказке уже в лучшем случае фея, а по характеру – мачеха».

Возраст надо пройти, и постараюсь пройти его без пластики. Не могу даже это себе представить. Зачем? Что бы в 90 выглядеть на 87?

Я – любительница английского юмора. Мне нравится абсолютно всё, что написал Джером Клапка Джером. О’Генри очень люблю. Из отечественных писателей наизусть зачитан Шукшин. Булгаков. «Театральный роман» – это мое всё! «Белая гвардия»… Читаю Семёна Альтова, который дарит мне все свои книги. Вообще всё, что я сейчас перечислила, – это мои прикроватные книжки. Всё остальное я читаю на гастролях – в поездах и самолётах.

Очень люблю природу, животных… Могу часами глядеть на них. Люблю свою дачу. К слову, соседи называют меня собачье-кошачьей мамой (смеётся).

Есть одна вещь, которая может вывести меня из душевного равновесия. Это, скажем так, грусть по поводу поведения отдельных друзей. Вообще самые лепшие друзья — на моих концертах… Лепшие — от слова «лепота» (улыбается). А вот по жизни старинные друзья стали превращаться в каких-то других людей, и меня это очень угнетает.

Знаете, я так и не поняла, почему люди смотрят «Дом-2». Ответ у меня один — это навязали. Вкусы, вернее, безвкусие можно навязать очень легко.

Почему так редко зовут на ТВ? Это загадка и для меня самой. Сейчас бал правят продюсеры, ротации, рейтинги. Раньше этого не было. Если ты поёшь красиво, то тебя приглашают. Сейчас не так…

Я живу сегодняшним днем. Приветствую всё новое, что сейчас есть. А живу своими заботами. Бывают радости, а бывают и не радости. Каждый день приносит новые проблемы, и я их решаю по мере поступления, не задумываясь о том, радость это или трудность. Как мудрецы говорят: есть радость, которая кончается слезами, и печаль, которая завершается мудростью. Поэтому я стараюсь ко всему относиться мудро.

Я радуюсь всему. Правда. Воспиталось как-то само по себе это качество.

Я хочу верить. Спроси меня про мою веру, я не смогу рассказать. Это настолько сложно, интимно и глубоко, что слова на язык не нанизываются. Для меня важно, что человек не верит, а знает. Он сегодня верит, а завтра нет. А я знаю! И для меня это крепче стали! Это «знаю» было во мне с самого маленького детства.

Утром просыпаюсь и говорю: «Господи, дай ещё пожить на своих ногах и со здоровой головой…» Большего просить не смею…

Когда я вижу счастливых людей, у меня рождается чувство веры в то, что и у меня всё будет хорошо…