Эдуард Артемьев: каждое поколение музыкантов будет приходить к аналогу, обязательно…

Предлагаем вниманию читателей свежее интервью Народного артиста России Эдуарда Артемьева журналисту Игорю Киселёву. Это не только ретровпечатления композитора о его концертах в шести городах Урала и Сибири. Это и его планы на ближайшее будущее, и, конечно, взгляд в его интересное прошлое.

-Добрый день, Эдуард Николаевич! Как погода в Москве?

-Спасибо, хорошая, но я, как Вы знаете, ни осени ни зимы не люблю по определению, хоть и сибиряк по рождению. А у вас в Петербурге?

-Нам тоже грех жаловаться. Для октября необычно солнечно. Погода только для конных прогулок.

-Артемьев шутит — о погоде поговорили? — давайте за дело, Игорь.

-Итак, вы упомянули о своём сибирском происхождении, предлагаю тему – Сибирь. Недавно прошедшие концерты, вероятно, ещё не отложились в памяти в некий образ, и мне было бы интересно узнать, как встретила вас Малая Родина? Для России за Уралом, вы, ведь, свой человек — вернувшийся, там вас уважают, как космонавта.

-Если коротко, то всё тогда было очень хорошо. Посмотрите в интернете, хотя бы на моём сайте «Картины — Настроения». Если считать два концерта, данных в Уфе, то я побывал в шести городах. За ней были Томск, Барнаул, Кемерово, мой родной Новосибирск, Омск… Сибирь потрясающее место!.. Все города очень интересные. Например, Омск, прекрасный город на Иртыше, который стоит в красивом удивительном месте.

-Кому пришла идея подготовить тур по Сибири? Для вас предложение со стороны «Газпрома» организовать эти авторские вечера было как снег на голову, или инициатива исходила от вас?

-Всё организовал «Газпром». Они заметили меня ещё в 2009-м, на авторском вечере в Петербургском Смольном Соборе, и всё случайно получилось. Сейчас мечтаю доехать до Оби, до сказочного Алтая, где переплавились Русь с Монголией, но и за Обью, как показал опыт Новосибирска и Омска, пространство России всё ещё остаётся культурным, и требует не суррогата, а пищи… можно не сомневаться, что Лена, Колыма и Амур способны принять эстафету моего тура.

-Два года назад, во время авторских вечеров в Петербурге, ваша музыка была во власти оркестра Игоря Пономаренко. Это была музыка с Большой буквы. Скажите, а испанец Цезар Альварес, главный дирижёр этого тура, не очень повлиял на её рисунок, он далёк или близок авторскому ощущению? Тот же Пономаренко рассказывал мне, что готовясь к вашему первому авторскому вечеру в Смольном Соборе, он долго не мог приступить к репетициям некоторых вещей, поскольку не мог преодолеть для себя сложности их прочтения…

-Альварес замечательный дирижёр, — изумительный! К сожалению, я раньше его не знал, и был счастлив, что я с ним встретился. Он действительно выдающийся мастер. В Новосибирске он сыграл концерт с одной репетиции — утром была репетиция, а вечером концерт, который прозвучал совершенно великолепно. Он известный европейский дирижёр — европейского уровня. Но тут дело ещё и в том, что когда он заканчивал московскую консерваторию, то был приглашён главным дирижёром в томский симфонический оркестр, его там знают. И получилось так, что когда встал вопрос кому дирижировать, вспомнили о нём. Организаторы сказали, что мы поговорим с Цезаром Альваресом, он нас не забыл, и он наверняка согласится. И он сказал: да — я готов, только уточните время. И он приехал, и чудно всё провёл, — чудесно! Он сказал, что и в Европе это сыграет тоже. Надо отдать должное и новосибирскому оркестру — его профессионализм на уровне коллективов питерских и московских.

-Но раз уже я упомянул о Пономаренко, то он признался мне в огромном желании сыграть все ваши произведения, и совместно с вами выпустить в виде дисков. Начало было положено, когда мы увидели ваш совместный диск «Love». Я не сомневаюсь в вашем желании продолжить проект, но насколько это реально?

-Да-да, я знаю об этом, и только приветствую, но всё зависит от него. Он мне говорил об этой идее, но пока не в форме какого-то предложения. Видно пока у него не всё готово.

-Время назад вы выпустили обновлённую версию ставшего уже классикой вашего легендарного альбома «Картины-настроения». Если коротко, как создавался этот диск? Иногда кажется, что там опять звучит «Синти-100», хотя хорошо известно, что один из ваших любимых инструментов находится в частном музее, в Канаде.
Признайтесь, в чём трюк?

-Я вас сразу должен поправить — это дезинформация интернета. Московский аппарат находится в Риге, в консерватории, причём, в рабочем состоянии. Это тот инструмент, на котором играл я. А всего «Синти-100» было выпущено где-то около тридцати экземпляров – один, я точно знаю, сейчас в Германии, ещё один в Цюрихе…
По поводу «пластинки», я там оставил многие номера — те, которые были, которые были сыграны на «Синти-100», а некоторые, те у которых не сохранилось качественных фонограмм, переиграл.

-На «Синти-100», — в Риге?

-Ну, что вы, дома. В Москве, в экспериментальной студии фирмы «Мелодия», я просто синтезировал прежнее звучание, точнее, сделал звук приближённым к нему.

-Как настоящий профессионал, вы умеете многое делать своими руками, но дирижирующим настоящим оркестром вас видели всего раз в фильме «Без свидетелей», исполнявшим, кажется, Глюка? Что стоит за этой загадкой?

-Это другая профессия «дирижёр», с дикой отдачей энергии. Она её выпивает. Признаюсь, в том фильме я больше изображал профессионала.

-Вам приходилось творить как за аналоговыми синтезаторами, так и за цифровыми. Аналог» и «цифра» — это не только несопоставимые возможности инструментов, но и не в последнюю очередь, разница в звучании. Однако, последние годы в музыке произошла обратная революция — возврат к звуку аналоговому, с более плотной палитрой звуков. Например, так поступил Жарр, включивший в арсенал своего мирового тура с десяток представителей инструментов этого ушедшего вида. А вам, Эдуард Николаевич, какой звук ближе, и на какой технике вы пишете сегодня?

-Да, я и так, и так работаю… Каждое поколение музыкантов будет приходить к аналогу, обязательно, — это много раз повторялось. Это уже третье или четвёртое поколение, которое берётся за аналоговый звук, стилистика возвращается. Сейчас всё можно оцифровать, но прямой аналоговый звук это особое качество — крутить ручки это тоже большое удовольствие!

-Я не ошибаюсь, — и у вас был свой Гамлет — музыка к спектаклю Андрея Тарковского «Гамлет», поставленного в «Ленкоме», в семидесятых. Ответом на мой запрос в «Ленком» стали слова: «во время пожара в театре сгорели все материалы того спектакля». Эдуард Николаевич, много ли из написанных вами произведений утрачено, или партитуры, как рукописи, не горят, в ожидании подходящего момента для возвращения?

-Не знаю как рукописи, но партитуры… Всё-таки, они горят. Ленкомовский «Гамлет» погиб в огне, его большая часть потеряна однако, многое осталось в голове, и было мной использовано. Ноты разошлись по другим сочинениям. Нет, что-то осталось, какой-то кусочек был использован в «Олимпийской кантате».

-Также много вопросов касается той поры, когда вы были участником группы «Бумеранг», просуществовавшей больше десяти лет, и центром притяжения которой был, как это ни странно, синтезатор, — уже упомянутый мной «Синти-100». Что это был за проект? Это был ансамбль, или творческая лаборатория без формального лидера?

-Нет, ну, конечно, это была лаборатория, — первая аналоговая и цифровая техника! Это всё новая школа, новые аппараты. Это был совершенно прорыв в электронном звучании, и с точки зрения управления целой группой сложных приборов, и с точки зрения идеологии жанра. Множество генераторов звука наконец было собрано в одном аппарате.

-Есть группа вопросов, которые я постарался объединить в один: вы как-то сказали, что песня не ваш жанр, хотя из числа написанных вами есть несколько популярных, и весьма востребованных. Но какова судьба других ваших произведений, которые тоже, как бы, не совсем ваши, например, у оперы «Преступление и наказание», или затеянного вами, совместно с Юрием Ряшенцевым и Михалковым мюзикла на тему «Рабы любви»?

-Спасибо за вопрос, но обе упомянутые вами работы, как это ни странно, оказались жизнеспособны. Если к «Преступлению» Кончаловский, извините за шутку, вёл меня постепенно, и это растянулось на двадцать лет, и ещё на несколько лет его постановка, то «Раба любви», проект его брата, Никиты, как–то сразу, скажем так, почти получился.

О «Преступлении и наказании» теперь уже говорится много, и, может быть, даже слишком. Это почти готовый проект, премьера которого планируется на март следующего года в «Театре мюзикла», но вы сами понимаете – кризис, может быть всякое… Что же до «Рабы любви», то и тут картина не более светлая. Мы её уже написали, и Михалков обещал мне и Ряшенцеву снять этот мюзикл. Пока он ещё не отменил своего обещания, но не знаю, кто это сделает раньше, Швыдкой в своём «Театре Мюзикла» или Михалков.

-Вы не хотите взять отпуск у киномузыки, чтобы закончить начатое когда-то?

-Насчёт «отпуска», да – взял бы, но в последний раз, по-настоящему, я его видел в 2008-м году… А так, пытаюсь удержаться по этой теме хотя бы в рамках приличия, то есть до следующего интересного мне кинопроекта.
В моей творческой жизни очень многое писалось галопом, и эти работы я мечтаю закончить. Для этого, наверное, мне и нужен отпуск, но будет ли он…

-Вас приглашают писать для сериалов или мультфильмов?

-Считается, что я не пишу «на манжетах», но это не совсем так. Например, одна из моих недавних работ — это музыка к сериалу «Богатство». Я её написал в 2004 году, и предложения продолжают поступать, но чаще я занят, и я не могу всё делать, особенно, когда приглашают на рядовые сериалы. Это же касается и мультфильмов, которые я уже давно не делаю, и не собираюсь делать.

-Вопрос к вам как к поклоннику футбола: есть ли такие матчи, которые вы ни за что не пропустите? А как вы встретили новость о том, что через несколько лет у нас в стране состоится мировой футбольный чемпионат- нет ли у вас планов написать гимн или оду к этому, действительно, большому событию?

-Моя музыка звучала на открытии двух олимпиад, так почему бы и нет? Футбол для меня — отдушина, я – фанат. Естественно, центральные матчи я никогда не пропускаю, смотрю все матчи московского «Динамо», всё, что дают по «тарелке». По поводу же музыки для чемпионата мира, хочется, чтобы кто-то предложил, честно говоря, но пока не предлагали.

-Вопрос к Президенту российской электроакустической ассоциации, то есть, опять к вам: сегодняшние электронные композиторы России, и изобретатели синтезаторов могут по-настоящему чем-то удивить мир, как когда-то вы и Евгений Мурзин, работая на синтезаторе АНС?

-Сейчас уже, наверное, нет, хотелось бы мне сказать, но Великое всё неожиданно случается, что-то обязательно выскочит. Работает сама концепция, каждый год дарит нам концерты, свидетелем одного из которых я был совсем недавно. Это — неумирающий жанр, это не эстрада, и не популярная музыка. Это всё — академическая электронная музыка.

-Мне остаётся поблагодарить вас, Эдуард Николаевич, за то, что вы вновь нашли для меня время.

Игорь Киселёв

ПУБЛИКАЦИИ ПО ТЕМЕ:

Памяти Изольды Артемьевой. «Где же ты, моя любимая?» — Реквием

В гостях у Эдуарда Николаевича Артемьева. Видео-интервью

Где же ты, моя любимая…