Прошел очередной День Победы. Следующий будет юбилейным, восьмидесятым. Уже почти не осталось в живых реальных участников тех событий, уже никто не «аукается» войной, по выражению Н. С. Михалкова. Что ни говори, но все реже и средства массовой информации говорят что-то о войне и о Победе. Все эти события потихоньку вытесняются из живой памяти, мифологизируются, становятся историей. По-видимому, так было и с прежними войнами – в 18, 19 и предыдущих веках.
События настоящего времени показывают, что можно не только мифологизировать переврать, исказить события войны, но и даже можно в этом плане вообще переформатировать сознание целых государств и народов. К счастью, с нашим поколением этого сделать не получится, поскольку мы лично знали десятки и сотни непосредственных участников войны, общались с ними на протяжении многих десятилетий, сохранили массу документов и других материалов о войне. А вот что будет дальше, сохранится ли подлинная память о величайшей войне в истории человечества, сохранится ли правильное ее восприятие, зависит и от нас в том числе. Мы должны обязательно сохранять и передавать другим то, что знаем лично.
Постараюсь и я внести в это дело свою маленькую лепту. Трое из моих дедушек и бабушек были участниками войны и одна бабушка – труженица тыла. У всех судьба сложилась по-разному. Деды умерли рано (один еще до моего рождения), и документов от них осталось немного. А вот от одной из бабушек — Левиной (Фекличевой) Прасковьи Ильиничны (1921—2005) остался большой архив, и были десятилетия личного общения. Постараюсь навстречу 80-летию Победы публиковать материалы из домашнего архива с некоторыми моими комментариями, пояснениями.
Первая такая публикация — статья «Любовь побеждала смерть», опубликованная заведующей нашим клубом в Заголодно Н. Виноградовой почти полвека назад – навстречу 30-летию Победы по материалам интервью с бабушкой. Позже были и другие публикации в газете, но эта, насколько я знаю, первая. К счастью, все газетные публикации сохранились в домашнем архиве.
Любовь побеждала смерть // Новый путь / орган Бокситогорского городского комитета КПСС и городского совета депутатов трудящихся. — № 207 (4066). — 28.12.1974. — С. 2…3.
Снег падал тихо и плавно, словно танцевал в воздухе. Навстречу мне шли девушки и улыбались, легкий морозец румянил их щеки. «Какие они счастливые — подумала я. — У них все есть: любимая работа, друзья, есть вся наша огромная страна, необъятная, широкая, красивая. Везде хорошая жизнь, счастливое детство, замечательная юность, полная творческих дерзаний зрелость…»
Девушки прошли, а я еще долго смотрела им вслед, и мне захотелось рассказать им об их односельчанке Паше Фекличевой. О том, как она тридцать лет назад, вот в такой же тихий день уходила на фронт. Туда, где рвались снаряды, где смерть смотрела из-за каждого угла своими пустыми, безумными глазницами. Туда, где любовь побеждала смерть.
Но девушки уже ушли в свой тихий и счастливый день, а я направилась на ферму Косые Харчевни, побеседовала с доярками, вывесила наглядную агитацию. Вскоре женщины отправились по домам, а я решила зайти к Паше, поговорить, вспомнить былое.
Открываю калитку и оробела вдруг. А стоит ли ворошить прошлое, трогать старые раны? Понравится ли все это хозяйке дома?
Но шаг, другой. И вот я уже переступила порог, встречаюсь с радушной хозяйкой. В доме тепло, уютно, чистота и аккуратно все. Я вспомнила, что у Прасковьи Ильиничны взрослая дочь Люда – медработник. Тут всегда любят чистоту. Я уже заметила, что зачастую чистота во внешнем облике подчеркивает соответствующие черты в характере…
Я попросила Прасковью Ильиничну Фекличеву рассказать о том, что было тридцать лет назад. Она согласилась, и разговор наш пошел, как по ступенькам.
— Вы говорите, Люда моя почему медик? Говорит, хочу такой быть, как ты, мама. Я ведь в то время была сандружинницей, комсомолкой. В Ленинграде училась. А как война началась — вернулась домой, в Косые Харчевни. Сразу на учет встала, пришла в военкомат к военкому Наумову. Зачислили меня санинструктором в ту дивизию, что под Тихвином с немцами сражалась.
Часть дороги мы ехали поездом, нас несколько раз немцы обстреливали с самолетов. Выходили из эшелона, залегали в кустах. Кого-то ранило. Тут-то и сделала первую перевязку. Кажется чего проще — перевязать рану. Но когда над тобой ревет самолет и обстреливает из пулемета — тут надо мужество. Или если не мужество, то просто сострадание к человеку, простое чувство долга: кроме меня его некому спасти.
По освобожденной тихвинской земле мы шли пешком на Синявино. Там, в Синявинских болотах, два года провела. Ползком и на плечах, на руках выносила из огневой зоны раненых, чтобы перевязать и отправить дальше на выздоровление. Помнится, около девяноста раненых вынесла. А немец не щадил, и все падали наши бойцы. Мы попали в окружение и целый месяц не могли пробиться к нашим. И вот как сейчас помню, 28 августа 1943 года идем по болоту, а вокруг — то ли клюква краснеет, то ли кровь, и в глазах все кружится, а мы напролом шли, готовые хоть огнем, хоть зубами уничтожать проклятых немцев. И вдруг видим — солдаты. Наши! А мы уж и не считали себя живыми, не верили, что когда-нибудь услышим родную речь… Да, так было. И после клюквы нам для поддержания сил дали сухарей, с самолета сбросили гороховые консервы, а один боец увидел меня: «Сестричка! Возьми сахарку кусочек! Помнишь, ты меня из огня выносила…».
И слаще сахара было слушать родную, веселую русскую речь… Потом опять были бои, и в те дни я потеряла боевую подругу Аню Болотину и маленькую сандружинницу, которую все звали Чижик — она не вернулась с задания…
Потом был Второй Украинский фронт, мне уже присвоили звание младшего сержанта. Несколько благодарностей лично командир полка товарищ Капралов объявил.
Прасковья Ильинична встала и вышла в другую комнату. Через несколько минут вернулась с узелочком, развязала платок и стала показывать все, что ей так дорого было все эти годы. То, что отмечено ее молодой жизнью, вынесено через все испытания и муки. Фронтовые письма. Благодарности. Награды. Фотографии…
Я еще долго спрашивала Прасковью Ильиничну, а она молчала и все теребила руками свои письма с фронта и вытирала уголком платка набегавшую слезу. Я поняла: ей вспомнились боевые друзья, не вернувшиеся домой…
С боями прошел воинский полк, в котором служила сержант П. И. Фекличева Бессарабию, Румынию, Польшу. Была смелая санитарка и сама ранена, лежала в госпитале. А потом — снова через плечо сумку с красным крестом и снова в строй тех, чья любовь к жизни побеждает смерть.
«Сестренка, пить!», «Сестренка, перевяжи», «Сестренка, будь ласка, напиши домой матери моей, у меня, видишь, рука-то в поле осталась…». И она подносила фляжку к опаленным жаждой губам и накладывала жгуты и шины. И, расстелив клочок бумаги на твердую, чужую землю, писала: «Родные мои! Не волнуйтесь! Я жив и здоров. Бьем врага до победного конца! Отомстим за каждую сожженную хату, за нашу истоптанную ниву…».
— Когда я вернулась домой, я не верила, что жива — рассказывала бывшая комсомолка-фронтовичка. — Вот мои награды, вот медали. Все одинаково дорого. Но самая большая моя награда — что я живая-здоровая вернулась на Родину. И что вот уже тридцать лет мы живем спокойно, радостно, свободно. Другой раз слушаешь по радио рассказ о том, как солдаты форсировали Днепр, и вспоминаешь, как сама была среди них…
Велика, могуча наша Родина, и могущество наше вот в таких людях, простых и скромных, преисполненных чувства долга, как моя собеседница…
Сейчас Прасковья Ильинична Левина (Фекличева — ее девичья фамилия) работает в Ефимовском отделении милиции. Тут же и ее сын Гена с женой. Он уже отслужил в Советской Армии. Добрая слава идет и о дочери Людмиле, медработнике в деревне Чудцы. Хорошая, простая, трудолюбивая семья, наследница великой победы Советского народа.
Н. Виноградова, заведующая Заголоденским клубом.
Материал подготовил Вадим Грачев
ПУБЛИКАЦИИ ПО ТЕМЕ:
В гостях — бывшие фронтовички. К 80-летию Победы