Дидье Маруани и космическая семья «Space» — 40 лет на сцене

Сорок лет на сцене ещё не весь путь, но если ты и пишешь и умеешь быть разным, твой талант будет востребован на годы вперёд. Вопреки приговору, вынесенному электронной музыке, Дидье, словно не замечая того, ведёт «SPACE» по волнам симпатий к его необычной музыке, не давая своему кораблю стареть. Сорок лет это уже что-то закончилось, а что-то ещё и не начиналось, вот об этом мы и решили поговорить, построив очередной мост Москва — Париж.

— Дорогой друг, мой первый вопрос — ужасно сложный для Вас: сорок лет назад Вы могли поверить, что «SPACE» способен на такое дальнее плавание, вообще, чего Вы от него ждали с точек зрения творчества и коммерческой?

— Когда вы создаете группу, то всегда надеетесь, что ваша музыка будет иметь колоссальный успех. Тогда я не надеялся, что мой сингл “Magic Fly” и альбомы станут популярными во всем мире. Для французского композитора это было немыслимо, но это случилось, и, конечно, я бы хотел продолжить сочинять интересную музыку, которая людям нравится вот уже 42 года. Мои концерты посещают три поколения людей — это лучшее, что хотел бы любой композитор!

— В 1991-м для Вас Советский Союз не сократился до размеров России — он стал «Соседский Союз», в который Вы так и продолжаете возить Вашу музыку, не очень разбираясь в суверенитетах бывших республик. Скажите, Вы не чувствуете большую разницу в «до» и «после», в смысле заряженности публики на красивую музыку, её способности приобрести хорошие билеты, и всего того, чем Вас обычно встречают и провожают?

— Да, эта огромная страна (речь идет об СССР), даже в расколовшаяся на разные государства. У меня есть очень хорошие друзья во всех бывших советских республиках — я рад давать концерты везде. Действительно, «Space» группа — эксклюзив — единственная, музыканты которой побывали во всех странах бывшего Союза республик, и теперь никто не может задать мне вопрос «Зачем ты едешь в Украину или в Казахстан?» — Потому что, я посещаю эти страны с 1983 года…

— Если посмотреть в прошлое, начало Ваше было прекрасным: замминистра культуры СССР лично, будучи в Париже, поговорил с Вами, и в 1983 году в СССР «Space» отыграли 21 концерт. После гастролей фирма «Мелодия» выпустила первый альбом коллектива, записанный в 1977 году — «Волшебный полет». Вы не подсчитали, сколько с тех пор в СССР и России выпущено Ваших релизов, и сколько человек посетило концерты «SPACE»?

— Да, некоторые цифры я знаю. Три концерта, в Москве, Ленинграде и Киеве посетило более 600 тысяч человек. Свыше 300 тысяч человек были на концертах во время турне 1991 года. Концерт на Красной площади, который впервые был разрешен советскими властями, увидели более 350 тысяч человек. Что касается продаж альбомов группы, то здесь сложнее подсчитать. Но, если не считать продаж в СССР, и позже, в России, то будет где-то 16 миллионов копий. Кроме того, большое количество копий было реализовано нелегально.

— Вы уроженец княжества Монако, но уже полвека настоящий француз, большую часть концертов давший в России, и в бывших республиках Союза. Насколько понятней стала Вам каждая из стран?

— Они все повлияли на меня, люди этих стран — это и путевые впечатления, и, особенно, наши встречи. Оказалось, но, может быть, я так только думаю, что моя душевная организация очень близка славянским народам, и мои поклонники понимают, что мы вместе находимся «на одной волне».

Мне интересна ваша культура и ваша музыка, я знаком с вашей кухней. Я благодарен Богу за возможность быть рядом с вами все эти годы, но для меня так и осталось загадкой, что такое «картошка в мундире» и «суточные щи»? Но удивительней всего то, насколько большие изменения произошли с вашими странами за такой небольшой период времени (37 лет)…

— Хронологическое сорокалетие Вашей группы было около трёх лет назад, почему Вы его отмечаете лишь теперь, спустя время, или Вы выкинули из стажа «SPACE» годы её активного сотрудничества с попытавшимся узурпировать «Space» Роланом Романелли?

— Нет. Дело в том, что организация концертного тура теперь происходит иначе, не как в 1983 году. Надо договариваться с промоутерами, оговаривать количество концертов в туре и т.д. — всё это занимает много времени. Что касается работы с Роланом Романелли, то это было очень хорошее время. Он отличный музыкант, и я всегда буду помнить нашу с ним совместную работу.

— С юбилейной программой Вы проехали всю Россию насквозь, от Петербурга — до Владивостока, пожалуй, это было впервые. В мельтешении туров, всегда ли Вы чувствуете разницу в обликах городов, отличие публики на Ваших концертах, или для Вас Европа это всё, что от Лиссабона — до Владивостока, как сейчас говорят?

— Люди везде разные. Зрители в разных городах не похожи. Например, в Москве и Санкт-Петербурге они отличаются друг от друга. Санкт-Петербург и Киев чем-то напоминают юг Франции, и публика их изнеженней, что ли… Цель музыканта состоит в том, чтобы не просто сыграть им ту музыку, которую они любят. Они вправе каждый раз ждать новинок, а значит, новый твой концерт должен отличаться от предыдущего — программа, музыка, лазерное шоу, например, те же, но музыкант может по-другому двигаться или общаться со зрителями, поэтому, концерт в Екатеринбурге и Челябинске — это не одно и то же.

— А неформально Вам удаётся общаться?

— Каждый раз, когда я приезжаю в новую страну, республику или город, первое, что делаю, — я иду утром на рынок. Потому что, там я могу узнать, сколько стоит, например, мясо — стоит ли оно дорого или недорого. Мне интересно потом это вспоминать, сравнивать с парижскими ценами… Помню, в первый раз приехав в Алма-Ату, я пошел на казахский рынок. Конечно, тогда я был известен в России, в Украине и в Грузии, но в Казахстане у меня были ощущения иностранца, приехавшего в Китай. Вообразите моё удивление, когда на базаре ко мне начали подходить люди: «привет, Дидье, как твои дела»? — Я был поражён тем, что моя музыка и популярность обогнали меня. Хочу надеяться, что и моя личная культура не только с виду похожа на вашу, может быть, именно поэтому музыку, которую я играю, публика находит мелодичной, несмотря на то, что, порою, она бывает громкой и «жёсткой» на слух. Другой причины её и моей известности в ваших странах я просто не нахожу.

Во время юбилейного тура мы посетили большое количество городов, и в каждом из них я старался встретиться с живущими в них людьми, с музыкантами, певцами, для этого я специально оставлял каждый раз какое-то свободное время. Иногда моё общение с людьми творческими заканчивается на сцене. Я люблю привносить в уже хорошо известное что-то новое, и на концерте в Москве пригласил Игоря Бутмана, у которого удивительная манера исполнения, полная чувств. Мы сыграли вместе две композиции — это было потрясающе! После концерта я побывал у него в джаз-клубе…

Музыка это, всё-таки, не математика, хотя обе понятны без переводчика. Каждый раз, когда есть такая возможность, я добавляю в свою музыку что-то из другой культуры, чужой палитры, и думаю, что музыка от этого только выигрывает.

— «SPACE» это большая семья, и у каждого есть своя. Если близкие пожелают сопровождать ваших музыкантов в поездке, это происходит организованно, или каждый решает вопрос, как может?

— С тех пор, как у меня родились дети, я стараюсь их брать с собой в концертные турне. Во-первых, чтобы они увидели всё это, и, потом, турне это каждый раз большой стресс, и здорово, когда семья рядом, это придает мне уверенности. По возможности, я всегда прошу их быть со мной.

Я работаю вместе с моим старшим сыном Себастьяном, отвечающим за техническую часть концерта. Так же, моя жена, и мои дети помладше стараются не быть в поездке обузой, все что-то делают. «Space» это команда, мы вместе летаем на самолетах или берём напрокат большой лимузин, потому что, нас много. Я всегда говорю своему промоутеру, чтобы он бронировал места для всех, — и моей семьи, и сопровождающих моих музыкантов, и персонал концертной команды в одной гостинице, потому что, мы знаем друг друга ни один десяток лет. Мы — настоящая большая «космическая» семья. Как правило, в гостинице мы останавливаемся на 10 дней, или две недели, где вместе и живём, и питаемся.

— До 1983 года у Вас не было опыта в организации крупных концертов, тем более туров — Советский Союз дал старт Вашему гастрольному концертированию. Какую оценку Вы готовы поставить своему главному менеджеру, господину Ришару за организацию Ваших первых гастролей за «Железный занавес» в 1983 году, и какую он заслужил от Вас за организацию юбилейного тура?

— Патрис Ришар сотрудничает со мной с 1983 года, он стал моим другом и менеджером. Но, в том году он еще не был моим менеджером. Им был мой отец. Патрис в то время был в моей концертной команде и отвечал за постановку лазерной части шоу. Он был важен в моей жизни как друг, и также был важен для моего бизнеса.

В конце 1982 года у меня была встреча с министром культуры СССР в российском посольстве, в Париже. Министр посмотрел на меня, и сказал: «Вы знаете, что ваша музыка очень популярна в России»? Я сказал: «нет, господин министр». Далее он сказал: «Господин Маруани, я хотел бы пригласить Вас в Россию, чтобы Вы дали концерты — большие концерты». Я ответил ему: «С удовольствием, господин министр». Но я ему сразу сказал, что я не хотел бы выступать не только перед богатыми людьми или перед чиновниками-«аппаратчиками». Что я так же хотел бы выступить перед обычными людьми — я хотел бы дать три концерта в Москве, на Красной площади. Он посмотрел на меня, и затем произнес: «Господин Маруани, мы готовы предложить Вам выступить на большом стадионе «Олимпийский» в Москве. Мы готовы предложить Вам дать 21 концерт: 8 — в Москве, в «Олимпийском», 7 — в Ленинграде, и 6 — в Киеве. Но, Вы даже не мечтайте, что однажды Вы сможете выступить на Красной площади, потому что, Вы понимаете, кто там находится»! — Вот так все и было…

В принципе, всё висело на волоске, — за месяц или два до начала турне тогдашний Президент СССР — Генеральный секретарь ЦК КПСС Юрий Андропов неожиданно выступил, примерно, со следующими словами: «Нам не нужна французская, европейская культура — она навредит СССР и нашей культуре». Но, российское посольство, в лице одного из его советников, и французское, пошли на большой риск, встретившись с Андроповым и министром культуры СССР, и сказав им, что музыкальная группа уже репетирует, и виза и официальное приглашение уже были сделаны для группы. Именно так и состоялось наше турне.

Советские люди впервые смогли вживую услышать нашу музыку. Конечно, в нашей музыке не было много слов, среди прочего мы сыграли «Deliverance» и «Prison». Да, эти композиции были не для СССР, но слова в «Prison» не были и против СССР. Самое турне было потрясающим — успех сумасшедшим!

— Дидье, если выкинуть переезды и репетиции, то от сорокалетия ничего не останется, а сколько готовятся такие гастроли? Сколько грузовиков Вы возите с собой?

— Музыка «SPACE» — это лишь видимая часть довольно большой машины, в которой существуют не только репетиции музыкантов, но и постановка освещения, монтаж и демонтаж сцены и оборудования, синхронизация мультимедиа, экранной и лазерной? Подготовка занимает 3-4 месяца, потому что, нужно много репетировать, создать лазерные эффекты, подумать над оформлением сцены. Сейчас мы не используем много грузовиков. Да, в 1993 году у нас было в турне 10 или 12 огромных трейлеров, в которых мы перевозили всё: костюмы, оборудование, музыкальные инструменты, освещение, лазерные компоненты. Но, в настоящее время я работаю с одной компанией, которая помогает нам с лазерным оборудованием и нам не надо возить с собой много вещей. Кстати, моя соотечественница Милен Фармер с трудом умещает своё концертное имущество в 50 фур…

— Во время гастролей, чтобы быть в форме, людям, зарабатывающим не только творчеством, но и лицом, одной любви к публике и чайников кофе недостаточно. Нужны ещё тренажёрный зал, строгая диета и крепкий сон, но вместо них появляются поздние застолья, синяки под глазами и стресс от нездорового внимания поклонниц… — Или у Вас есть противоядие?

— Я занимаюсь спортом, но в меру. Я никогда не сидел на диете — думаю, что это из-за генетики. Это у меня от отца. Знаете, в конце жизни он выглядел лет на пятнадцать моложе, чем было на самом деле. Да, это все из-за генетики — мой отец был худым, он был стройным, я это унаследовал от него. Так что, мне нет необходимости в чрезмерных занятиях — спортом я не увлекаюсь, и я не ем слишком много. Я ем всё, что хочу, в пределах необходимого организму, и не набираю вес, напротив, после каждого концерта я теряю килограмма два.

— Вы сказали, тур — это всегда стресс. А что Вас поддерживает, какие лайфхаки?

— Действительно, в турне всегда возникает много проблем, которые надо решать, но для этого и существует мой Патрис Ришар — не путайте его с Пьером, он у меня очень серьёзный. Я же сосредотачиваюсь на музыке. Перед концертом я остаюсь в своей гримерке один, чтобы в тишине настроиться на том, что и как надо будет сделать, и уже на сцене я не испытываю стресса — наоборот, я спокоен и сосредоточен, и это позволяет получить от публики столько же, сколько и ты ей отдаёшь. Когда 30 тысяч людей аплодируют тебе, кричат «браво!», и ты даже не можешь их остановить — это безо всякого лайфхака, мило, если не чудесно.

— Ваш «Волшебный полёт» продолжается с 1976 года, прошло сорок с небольшим лет — Вы уже классика. Для нынешних молодых это, как глядеть в бинокль с другого конца, а «SPACE» продолжает удерживать внимание публики, словно этих лет не было. Феноменально и то, что Ваши концерты продолжают собирать людей всех возрастов. — У Вас есть какой-то личный секрет или объяснение этому?

— Этому и есть, и нет объяснение. Знаете, композитор, прежде всего, сочиняет музыку для себя, у него есть шанс добиться успеха, но он может его и не получить. Будучи молодыми, мы только мечтали о популярности, но никогда не думали, что добьемся такого успеха. А знаете, секрет в чём? Когда ты создаешь то, что тебе нравится, и это может ещё кого-то сделать счастливым, это не позволяет застаиваться, ты идёшь дальше, в новые поколения… — Как? — Пожилые люди, которые слушали мою музыку несколько десятилетий назад, дают послушать ее своим детям и внукам, и если она понравится, она становится и их музыкой — я безмерно благодарен этим людям. Раньше, в 1993 году, на концертах люди сидели и аплодировали. Сейчас я вижу перед сценой много молодых людей, которые бурно реагируют уже на вступительных нотах той или иной композиции, они танцуют…

— Действительно, сейчас Вы пишете не по конвейерному принципу, как тогда, когда Ваши альбомы выходили чуть ли не ежегодно, для раскрутки, и под давлением Вашего первого продюсера Жана-Филиппа Иллиеско. Давайте окунёмся в то время — был ли бы вообще «SPACE», если бы ни его воля и ни его прессинг?

— Жан-Филипп Илиеско был моим продюсером, и он помогал мне в начале моей карьеры, тогда я ещё выступал, как певец. Но, знаете, история «Magic Fly» и «Space» началась, когда одна дама попросила меня сочинить музыкальную заставку для своего шоу на телевидении. Илиеско подтвердил просьбу этой дамы. До этого я слышал «Kraftwerk» и «Tangerine Dreams», я был поражен звучанием синтезатора, и я пошел в музыкальный магазин и купил синтезатор. Придя домой, я подключил его, настроил, и через пять минут сочинил «Magic Fly» — дама пришла в полное восхищение. В итоге, её передачу не показали на телевидении, но музыка осталась. Позже, я сказал Илиеско, что хотел бы записать «Magic Fly». — Записали, но все, кто прослушал её в студии, сказали в один голос: «Мы потрясены, но не будем это выпускать — это не Дидье, это какая-то оркестровая музыка». Я сказал Илиеско:

— «Мы выпустим «Magic Fly»!

— «Но по контракту ты являешься певцом»?

— «Хорошо, я создам музыкальную группу, и она не будет называться «Дидье Маруани».

— «Как тогда она будет называться»?

— «Space»…

— «Почему — Space»?

— «Люди будут слушать и говорить, что эта музыка как будто пришла из космоса»…

Во время концертов люди не должны были знать, что выступал я, и поэтому было решено надеть на нас шлемы и скафандры, как у космонавтов.

Вот так всё и произошло, и этот образ помог группе стать популярной, потому что это смотрелось необычно и сумасшедшее — спустя много лет это же сделали «Daft Punk». Несколько позже я получил официальное разрешение от мэра Парижа дать первый для группы «Space» концерт около Эйфелевой башни. Были подписаны все необходимые документы, но, что-то произошло со стороны спонсоров и радиостанции, и незадолго до концерта мой продюсер решил его отменить, потому что иначе он потерял бы много денег. И тогда я сказал своему продюсеру:

— «Если ты отменишь концерт, то я покину группу».

На что он заявил мне:

«Хорошо, если ты хочешь это сделать, то вперед, делай это. Только тогда я зарегистрирую «Space», как торговую марку и твое имя тоже»!

Со стороны продюсера это было настоящей кражей — забрать название группы, мой сценический псевдоним, мое имя, и я сказал:

— «Хорошо, как хочешь, но не забывай: можно поменять продюсера, но иногда очень трудно найти замену аранжировщику и композитору, — музыка не существует без композитора. «Битлз» так и сделали»…

Я записал три альбома, сделал множество аранжировок, но перед турне по СССР мы разошлись. После этого я создал группы «Paris-France-Transit» и дал концерты в Советском Союзе.

— Если не ошибаюсь, есть два человека, увы, ушедшие от нас, благодаря которым Дидье Маруани — композитор, а не футболист. Это Ваш замечательный дядя, долго работавший продюсером у самого Френсиса Лея, и упомянутый уже Жан-Филипп Иллиеско, создатель «SPACE». Хотелось бы узнать, действительно ли они настолько поменяли Вашу жизнь?

— Человек, который сильно повлиял на меня, это мой дядя, которого зовут, а точнее, теперь уже, к сожалению, звали, Жильбер Маруани. Он умер два года тому назад, и до последнего дня сотрудничал с Франсисом Леем, и продюсировал музыку для кино. Дело в том, что когда мне было 12 лет, и я занимался футболом и музыкой одновременно, дядя попросил моего отца прислать ему песню. Он её получил, написанную мной и отцом совместно, и поработал над ней, добавив туда слова с вокалом какого-то мальчишки примерно моего возраста. И когда мне прислали мою песню на пластинке, с моим именем, то это было для меня настолько важным моментом, что мотивировало меня продолжить заниматься музыкой и стать позже композитором.

— Ветераны «Spacе», имеете ли Вы с ними какую-то связь?

— Наш первый гитарист Яник Топ, он так и играет на бас-гитаре, не на обычной — мы с ним всё время в контакте. Я так же в курсе дел нашего красавца-клавишника Ролана Романелли. Он стал композитором и успешно пишет музыку для кино, например, саундтреки к «Астериксам и Обеликсам» это его талантливая работа. Он вообще молодчина, не смотря на возраст, в хорошей форме, и продолжает концертировать в качестве пианиста на аккордеоне — Вы должны знать, что этот инструмент у нас, французов, в крови…

— Концерты «SPACE» довольно часто проходят в сообществе других музыкантов — это может быть детский хор, известная певица, например, Евгения Лагуна, ансамбль песни и пляски, или симфонический оркестр, что, естественно, добавляет работы режиссёру концерта и Вам. Легко ли Вы соглашаетесь на такое сотрудничество, или, по большей части, оно и есть Ваша же собственная инициатива?

— Вы, конечно, вспомнили, что я принимал участие в благотворительном концерте Евгении Лагуны. Она оказывает помощь большому количеству людей, особенно детям. И когда я могу, когда я не занят, я откликаюсь на подобное. Однажды я был в Воронеже, в больнице для детей больных раком. Когда я зашел туда и увидел их, 70 детей, жизнь которых висит на волоске, я заплакал — эмоционально, это было для меня трудно. Потом вместе с этими детьми мы играли музыку, мы рисовали, и, кажется, они были счастливы такому общению, но это было для меня потрясением. Я так же дал концерт в 2005 году в Москве для семей, пострадавших в Беслане.

— 12 апреля для Вас профессиональный праздник. В последние годы Вы часто в этот день бываете в Москве или в Королёве, иногда без команды, соло, как это было в 2019 году, когда на ВДНХ Вам аккомпанировала российская группа «Вега» Олега Гуртового, вас что-то связывает с этим днём и с этой российской группой?

— Время от времени, «Роскосмос» приглашает меня. Но, в тот раз я не смог приехать со всей командой, потому что, понимаете, это благотворительная акция для космонавтов, и некоторые расходы мне приходится брать на себя. Иногда я играю с Олегом Гуртовым и «Вегой». В прошлом году я пригласил его, и он сыграл вместе со мной. Они знают мою музыку, играют ее. Мне нравится делиться своей музыкой с космонавтами, и мне нравится выступать вместе с Евгенией Лагуной и смешивать музыку.

— Вы свой человек в «Космическом клубе», но, тем не менее, на МКС больше слушают тяжёлый рок или классику. Не имеет ли этот парадокс то объяснение, что, чем дальше от Земли, тем больше хочется земных ощущений?

— Я разговаривал с космонавтами, которые возвратились с МКС. Они рассказывали мне, что им нравится слушать и музыку «Space», и современную музыку, и классическую. Нет музыки, которую космонавты слушают чаще, а какую-то реже. Есть только хорошая и плохая музыка. Я, например, люблю классическую музыку и оперную, потому что я слушаю ее с 20 лет.

С итальянским космонавтом Лукой Пармитано мы сыграли электронную музыку на синтезаторах. Он в это время был на МКС, а я — в «Лужниках». Технически, это была сумасшедшая идея, но, мы это сделали — мы сыграли «Magic Fly». А в «Лужниках» в это время вместе со мной был космонавт Федор Юрчихин — это было удивительно, но нет ничего странного и в том, что некоторые космонавты предпочитают классическую музыку, некоторые рок-н-ролл, некоторые джаз.

— Ваши лучшие годы, и лучшие творческие силы ушли на создание электронных композиций, но электроника, по общему мнению, сказала всё, что могла, и её дальнейшее развитие под вопросом, или у Вас другое мнение?

— Как Вам сказать, — любой композитор, наверное, будет творить, пока не умрёт, это цель его жизни. Но он должен продолжать развиваться до самого последнего музыкального знака, поставленного его рукой, и это должно быть верно для музыканта любого направления. Что же до «электроники», то в семидесятые годы прошлого века, когда произошёл «Большой взрыв» того, что так называют, когда чуть не ежедневно появлялись новые электронные группы и композиторы — это был бум, но он сошёл, и то, что осталось, действительно можно называть высокопрофессиональными музыкальными произведениями.

«SPACE», я полагаю, помогло удержаться на плаву его постоянное развитие среди такой конкуренции, и умение находить именно те решения, которые соответствуют ожиданиям слушателей.

Что же до «дальнейшего развития «электроники», которое под вопросом», то я сам не знаю, как Вам ответить, но, думаю, что на примере классики, она будет совершенствоваться внутри себя, и этот резерв практически неисчерпаем.

— Интервью с Вами сейчас было бы неполным без обсуждения Вашей дуэли с Филиппом Киркоровым. Читатель обязательно ждёт каких-то новостей на эту тему. Что Вы об этом скажете?

— Я скажу кратко — Киркоров мне не интересен. Судебный процесс ещё не закончен. Российское правосудие не показалось мне беспристрастным, даже, несмотря на то, что я встречался в Москве с министром культуры господином Мединским. Он сказал, что обе композиции — одно и то же, и что для образа России в мире это большой удар. И, конечно, господин Мединский не смог ничего сделать, ведь он не может повлиять на систему правосудия.

— Подходит ли к концу Ваша работа над мюзиклом о первом человеке в космосе «Гонка к звёздам»? Предполагаются ли к участию в нём артисты из России?

— Наша работа над мюзиклом почти завершена. Есть 18 песен, и есть слова, но нам нужен продюсер. И финансирование мюзикла также важно. Затраты на него больше, чем на концерт. Экономический кризис, конечно, не лучшее время для мюзикла, но я надеюсь, что однажды он увидит свет. Песни и сама история – очень сильные, и мюзикл может стать успешным во всем мире.

— Нашествие «коронавируса» изменило планы всем людям по всему миру, думаю, не исключение и Вы. Как Вы справляетесь с этим бедствием, чем занимались на самоизоляции?

— Ну, во-первых, вместо маски, я бы всем посоветовал космический шлем, Вы знаете, он у меня есть, и только в нём я чувствую себя в безопасности. А без шуток, меня спасал и спасает мой сад, мы практически переселились в него — я, моя жена, двое сыновей, Рафаэль и Кристофер, и наш лабрадор Принц, больше всех радующийся тому, что мы впервые так много времени проводим вместе.

— Париж пустел?

— Во время изоляции это было, как во времена оккупации в сороковом году — не то слово. Если был пропуск, ты мог его весь проехать минут за двадцать, он как будто ушёл в себя, его было не узнать, его не было…

— Последний вопрос, мой друг: какой награды Вы бы себе пожелали за Ваше долголетнее успешное творчество?

— Я её уже получил. У меня есть много наград и дорогих для меня сувениров, но, самой дорогой для меня наградой была и остаётся верность моему творчеству моих поклонников на протяжении многих лет.

— Дидье, пусть Вы не стали народным артистом Европы, но в нижеперечисленных странах Евразии Ваш статус незыблем — Вы «Первый космобард» и Гагарин «электроники», имеющий высшую награду публики — её любовь. Носите её не снимая…

Ваш друг и поклонник Игорь Киселёв.

Литературный перевод Дамира Мусина.

---

ДРУГИЕ ПУБЛИКАЦИИ О ДИДЬЕ МАРУАНИ:

Дидье Маруани: я думаю, что все артисты должны участвовать в благотворительных концертах

Две Звезды одной светлой повести

Дидье Маруани: Музыка всегда будет Музыкой…

Дидье Маруани: я смогу отвезти вас домой или в гараж…

Дидье Маруани: я получаю вдохновение в саду

Дидье Маруани: хочу приехать в вашу провинцию

Дидье Маруани: все дело в таланте

Дидье Маруани: я люблю вашу страну