Середина декабря. Сходил на прогулку. Легкий морозец и обильный снегопад. Засыпал меня с головы до ног, даже глаз не открыть: проворные снежинки так и пытаются тебя ослепить. Самое время, вернувшись домой, залезть на лежанку, включить рядом яркую настольную лампу, и открыть темно-красный томик с письмами Флобера в день его 200-летия. Это из собрания сочинений 1956 года. Письма напечатаны, конечно, не все, но много, целый убористый том. Отобраны, очевидно, наиболее важные. Здесь письма к его возлюбленной Луизе Коле, к родным и близким, к Шарлю Бодлеру, братьям Гонкурам, Жорж Санд, матери Мопассана, с которой он был тоже в близких отношениях, самому Мопассану, Эмилю Золя, Альфонсу Доде и многим другим. Особняком среди этого эпистолярного наследия стоят письма Тургеневу.
Обычно на Западе наших писателей, да и других известных деятелей особо не знают и не хотят знать. Тургенев же был исключением. По причине того, что он подолгу живал в Европе, и особенно во Франции, он много общался с французскими писателями, а они худо-бедно через него могли узнать что-то о России и о нашей литературе (в переводах на французский, конечно).
Писатель глубоко понимал, даже при всем своем западничестве, что между Россией и Европой лежит глубокая пропасть. Однажды он говорил: «Русскому нельзя не скучать по России, куда бы он ни приехал. Другой России для русского нигде не найдется. Россия – русские – это нечто совсем особенное. Потому нас никто надлежащим образом не понимает; в особенности не способны на это французы. Я живу здесь в кругу высшей интеллигенции. Но эта интеллигенция ничего не видит дальше своего носу. Она не понимает хорошего и гениального других наций. Гений Англии, Германии, Италии – для французов почти не существует. Об нас и говорить нечего… Исключения, впрочем, изредка бывают».
По-видимому, к таким исключениям он относил и Флобера. Знакомство Тургенева и Флобера произошло в 1863 году. Литературоведы говорят, что сохранилось 140 писем Флобера к Тургеневу и 95 писем Тургенева к нему. Этот томик из собрания сочинений предлагает нам всего 11 писем Флобера к Тургеневу. Вот первое из них, датированное 16 марта 1863 г.: «Дорогой господин Тургенев! Как я Вам признателен за Ваш подарок… Давно уже Вы являетесь для меня мэтром. Но чем больше я Вас изучаю, тем более изумляет меня Ваш талант. Меня восхищает страстность и в то же время сдержанность Вашей манеры письма, симпатия, с какой Вы относитесь к маленьким людям и которая насыщает мыслью пейзаж… Точно так же, как чтение «Дон Кихота» вызывает у меня желание ехать верхом на коне по белой от пыли дороге и есть в тени утеса оливки и сырой лук, так, читая Ваши «Картины из русской жизни», мне хочется трястись в телеге по снежным просторам и слушать волчий вой. От Ваших произведений исходит терпкий и нежный аромат, чарующая грусть, которая проникает до глубины души. Каким Вы обладаете искусством! Какое сочетание умиления, иронии, наблюдательности и красок! И как все это согласовано! Как Вы умеете вызывать все эти впечатления! Какая уверенная рука! Оставаясь самобытным, Вы не выходите из рамок обычного. Сколько я нашел в Вас перечувствованного, пережитого мною!.. В «Трех встречах», в «Якове Пасынкове», в «Дневнике лишнего человека»… всюду… Я был очень счастлив познакомиться с Вами две недели тому назад и пожать Вам руку». В ответном письме Тургенев выразил уверенность в том, что их знакомство, «которое началось в столь добрый час, должно перерасти в самую искреннюю дружбу».
Далее идет шестилетняя пауза (по крайней мере, в этом томике), и следующее письмо датировано 2 февраля 1869 г. Здесь он называет Тургенева «Мой дорогой друг», восхищается его талантом как писателя и критика, и говорит, что его мать и племянница тоже очень любят Тургенева и постоянно о нем расспрашивают. В следующем письме, летом того же года, он уже называет его «дорогой собрат», хвалит его женские образы. Далее, в 1872 г. он сочувствует его болезни, жалуется на уход многих друзей: «Я не знаю теперь в мире ни одного человека, с кем можно было бы побеседовать, кроме вас». В мае 1873 г. он хвалит «Степного короля Лира» и некоторые другие произведения Тургенева, описывает особо понравившиеся места. В августе 1873 г. Он называет его «хороший мой» и «дорогой старина», восхищается «Вешними водами» и некоторыми другими произведениями. В июле 1874 г., изнемогая от жары на швейцарском курорте, он пишет ему «милый мой старинушка Тургенев… дорогой и великий друг», рассуждает о судьбе своих основных произведений. В письме от 25 июня 1876 г. он рассказывает Тургеневу о похоронах Жорж Санд и обсуждает творческие планы. Осенью 1876 г. – еще одно письмо, в котором упоминаются Золя, Мопассан. После этого еще идут два письма до конца 1876 г., года. Он сочувствует тому, что Тургенев страдает от подагры, а также обсуждает начинающийся конфликт с Турцией, по поводу чего говорит, что желал бы «полного уничтожения Турции».
На этом письма Флобера к Тургеневу в этом томике заканчиваются. В интернете же мне удалось найти описание и цитаты еще нескольких из них: «Мне грустно, что Вы нездоровы, дорогой мой старичок! А у меня дела плохи! Совсем плохи! Мне кажется, я иссяк. А, кроме того, говоря по правде, у меня сейчас серьёзнейшие тревоги денежного характера. Бедная моя голова болит так, словно по ней били палкой».
Накануне Пасхи 1880 года Флобер сообщает: «Я уже заранее радуюсь при мысли, что через месяц вновь увижу вас. Не горели у вас уши в день светлого Христова Воскресения? За моим праздничным столом поднят был тост за Тургенева, и все сожалели, что его с нами нет». Это письмо оказалось последним. Тургенев тогда был в России. Известие о смерти друга стало полной неожиданностью. В письме к Золя Тургенев говорит о своем горе и о том, что Флобер был для него человеком, которого он любил больше всех на свете. Академическое собрание сочинений и писем Тургенева в 30-ти томах продолжает выходить. Надеюсь, наступит то время, когда мы сможем прочесть и его письма к Гюставу Флоберу.
Вадим Грачев
Благодарю, даже и не знала, что была такая переписка. Оказывается, Тургенева хорошо знали в Европе.