10 января стало известно об уходе из жизни ещё одного петербургского учёного. Умер Константин Холшевников — доктор физико-математических наук, профессор, заведующий кафедрой небесной механики СПбГУ, заслуженный деятель науки РФ, заслуженный работник высшей школы, действительный член российской Академии естественных наук, но, пожалуй, главное о нём то, что он был учителем с большой буквы. Блестящий лектор, его приглашали читать курсы лекций в университетах: Томском, Уральском, Софийском, в Айн-Шамс (Каир), Технион (Хайфа), в университет Турку.
Его талант был наследственный, он вырос в семье, где разговоры о лингвистике звучали с утра до вечера и, может быть, поэтому выбрал для себя математику. Уникальный случай в истории Петербургского университета произошёл в 1986-м. На конкурс лучших научных работ года филологическим и математико-механическим факультетами были представлены монографии В. Е. и К. В. Холшевниковых. Естественно, отец и сын ничего не говорили друг другу, отложив это до выяснения результатов конкурса. И только за месяц до голосования узнали, что конкурируют друг с другом. Учёный совет ЛГУ присудил премии обоим.
При слове «Матмех» в памяти всплывает окно, что этот факультет собирает самых одарённых, чтобы делать из них настоящих учёных. Потом они разъезжаются и трудятся, в основном, за копейки, пополняя собой тот благородный пласт, который дал стране Келдыша и Александрова, Иоффе и обоих Капиц, Курчатова, Сахарова. Их тысячи, которые не покидали страны даже в лихолетье, или уехали, но вернулись, чтобы защитить её ядерным щитом, отправить в космос первого человека, или придумать, как заставить атом работать на человека, но начало им всем в их учителях.
В 32 года, через восемь лет после окончания на матмехе кафедры «небесной механики», Холшевников защищает на ней же «докторскую» и получает предложение её возглавить. Этому союзу суждено было продлиться 50 лет, и разорвать его смогла только смерть учёного.
Меня с Константином Владиславовичем связывало время моей собственной молодости, когда, закончив школу, с океаном знаний, и пятёрками на выходе, мою взрослую жизнь пришлось начинать с того, что мне придётся остаться и без здоровья, и без образования. Графа в медицинской карте начисто отрезала мне путь в науку, но это только подогрело мой интерес, и дело кончилось тем, что надо мной взяла шефство кафедра «небесной механики» СПБ ГУ. Люди меня учили, приезжая читать лекции на дом — я стал воспитанником кафедры, и, пожалуй, до сих пор, единственным вольнослушателем «матмеха».
Астрономы не глядят под ноги — они изучают звёзды, а когда приходит время коллапса, они не превращаются в сингулярность, а отправляются прямо к ним. О космосе правильней признать, что он не изучен, чем заявлять, что мы о нём что- то знаем. Имя Константина Холшевникова присвоено малой планете (3504) – «Холшевников», и он уже давно получил на неё приглашение, быть может, он им просто решил воспользоваться?
Я благодарен своему учителю, не оставившему меня без веры в моё и общее будущее, засеявшему меня всем тем, что всходит всю жизнь. Я Вас и люблю, и помню, учитель… До свидания…
Игорь Киселёв
Беседа с профессором Холшевниковым, сделавшим Плутон карликом