Слушаю запись спектакля МХАТ «Вишнёвый сад», 1948 года. Я очень долго не любил и не понимал драматургию Чехова. И правда, если читать любую из пьес Чехова, ничего не понятно, какой-то набор слов, бессмыслица. И только однажды, лет 15 назад, услышав отрывок из «Вишнёвого сада» с изумительной Верой Николаевной Поповой в главной роли, я вдруг понял одну важную вещь: чеховский текст — это не законченное произведение, это всего лишь каркас, основа. Это основа для талантливых актёров, которые должны сами создать, как бы закончить это произведение.
Чехов был большой умница. Он видел, что не все человеческие чувства можно передать словами. И вот он как бы оставил в своих пьесах место для действия актёров. Актёры должны кроме слов достроить пьесу своими чувствами. Например, в «Трёх сёстрах» Маша с Вершининым сидят спинами к зрителю и ничего почти не говорят, только «трам-парам, тарарам» — напевают какую-то мелодию. Но между ними вспыхнула любовь. И вот в этом «трам-парам, тарарам», сидя спиной к зрителю, надо показать любовь. Слов почти нет, нужны чувства актёров. Вот что такое чеховская драматургия.
А теперь о «Вишнёвом саде». Что это за пьеса? Как сказал замечательный историк Владимир Леонидович Махнач, чеховская драматургия — это литература русского народа фазы надлома (по Л. Н. Гумилёву). Чеховские герои полностью лишены энергии, пассионарности, они плывут по течению жизни, даже не предпринимая никакой попытки сопротивляться этому течению. Но в этих пассивных людях (Гаев, Раневская) сохранились какие-то осколки великой русской души.
Здесь можно провести параллели между «Вишнёвым садом» и «Обломовым» Гончарова. Гаев и Раневская чем-то похожи на Обломова, однако это уже люди начала 20-го века. В них меньше великой русской души, чем в Обломове и они уже никак не способны сопротивляться потоку жизни. Русский мир гибнет. Герои Чехова уже не способны слышать и понимать друг друга. В них только есть остатки любви, а жизненных сил уже не осталось. Но появился и новый человек, сильный и энергичный — Лопахин. Он чем-то сродни гончаровскому Штольцу. Однако насколько в нём больше энергии, настолько же в нём отсутствует тот богатый внутренний мир, остатки которого мы ещё видим в Гаеве и Раневской. Это человек прагматичный и деятельный, который пришёл, чтобы разрушить тот старый мир чеховских героев и построить на его развалинах что-то новое, но бездушное.
И вот мне думается, насколько же актуален «Вишнёвый сад» сегодня! Мы все жили в парадигме советской культуры, вобрали в себя всё то лучшее, что в ней было. Это был наш «Вишнёвый сад». И сейчас многие из нас хранят в себе осколки той былой действительности, как Гаев и Раневская 100 лет назад. И напрашивается параллель с Лопахиным — это «новые русские» — деятельные, прагматичные, которые пришли, чтобы на обломках нашего «Вишнёвого сада» построить свой мир. Но только если сравнить нравственные качества Лопахина и «новых русских», то Лопахин на их фоне покажется ангелом. Времена меняются, меняются и нравы.
Замечательный режиссёр Анатолий Эфрос сказал, что «Вишнёвый сад» — это пьеса о том, как идёт время, а люди не успевают за временем, как бы отстают от него и в этом их трагедия. Очевидно, такое бывает во все времена. Вспомнить хотя бы упадок Римской империи — тот же случай. Поэтому, я думаю, что это пьеса вечная, на все времена. И если бы сегодня нашёлся талантливый, думающий режиссёр, он мог бы воплотить эту пьесу на сцене с такими подтекстами, что спектакль был бы чрезвычайно актуальным!
Вадим Грачев
ПУБЛИКАЦИИ ПО ТЕМЕ:
«Августовские киты» — американский «Вишневый сад»
«Неоконченная пьеса для механического пианино». Где Чехов — там вечность
«Чехов Интерстеллар» — как мы живём и куда идем
Как я впервые узнал про жену Чехова
Малый театр — сокровищница русского духа
Что сделал Станиславский для российского театра?