Последним черногорским городом, где мы побывали, был Бар – на берегу Адриатики. На небольшом железнодорожном вокзале мы с Костей сели в поезд, идущий в Белград. Билеты у нас оказались в разные вагоны. Сначала народу было немного, наполовину поезд был свободен. Места, как и везде в Европе, сидячие. Для европейца немыслимо – как это, ехать в поезде 2-3 дня, а то и целую неделю. Это у нас должны быть спальные места. Им нас не понять!
Потом постепенно на каждой станции народу садилось всё больше и через час-полтора весь поезд был забит народом. Ко мне подсели сербы, один дяденька стал разговаривать. Как только узнал, что я русский, сразу оживился, порадовался, стал что-то мне говорить о нашей дружбе, о Гагарине, о космосе. Наполовину понимая друг друга, мы были вполне довольны разговором. В этом разговоре даже не было главным понимать друг друга. Думаю, что вряд ли этот простой сербский дяденька был знаком с учением Николая Яковлевича Данилевского о культурно-исторических типах, о том, что все славяне – это единый тип, единая семья. Нам это не нужно было понимать. Главное, что мы жили этим, именно тем, что описал полтора столетия назад Данилевский.
Большая толпа народу заполнила весь поезд – купе, сидения, проход в коридоре. Кто-то пролезал вперёд, кто-то теснился, кто-то был недоволен тем, что его место занято. Люди уступали места старшим, кто-то ругался и не хотел уступать – все были разные, но хороших больше. Главное, что я ощутил – эта толпа сербов такая же точно, как если бы тут была толпа русских, что мы ничем абсолютно кроме языка от них не отличаемся. Так мы в этой тесной толпе доехали до Подгорицы, где вышло примерно половина, или две трети народу. Костя ехал в одном из задних вагонов, пришёл ко мне, и сказал, что в его купе наполовину свободно, и мы можем перейти туда, чтобы ехать там всю ночь до Белграда. В купе было шесть сидячих мест, а нас было всего трое – Костя, я и ещё дяденька-серб. Мы удобно расположились так, что можно было, сидя в своём кресле, протянуть ноги на противоположное, и вполне удобно поспать. Но пока было светло, пока не село солнце, мы с Костей не сидели в купе, а стояли в проходе и во все глаза впитывали ту красоту, которую мы видели за окном. А пейзажи были неописуемо красивы.
Поезд ехал по извилистой дорожке на краю пропасти, внизу открывался чуть ли не бездонный каньон, а на противоположной стороне, в нескольких километрах, огромные горы, уходящие в небо. Потом мы подъезжали, наоборот, к подножию огромной горы, вершину которой нельзя было даже увидеть из нашего окна. Потом пейзаж сменялся огромной безбрежной долиной. Мелькали какие-то деревеньки, городки, речки, мосты, леса, луга, коровы, дети, крестьяне, и много-много всего интересного. Смотреть на эти черногорские пейзажи, осознавать что мы прощаемся с Черногорией, переезжаем в Сербию, было и грустно, и одновременно радостно – впереди нас ждали новые впечатления. Грустно было только от того, что мы расстались с нашими дорогими черногорскими друзьями. Когда-то ещё увидимся?
Но вот за окном стало резко темнеть, и скоро кроме бесформенных очертаний громадных гор, больших деревьев, и мелькающих огоньков, ничего не стало видно. Мы зашли в купе, пообщались немного с дяденькой, но он оказался не таким интересным и восторженным, как дяденька из моего предыдущего купе. Посидев ещё немного, мы улеглись поудобнее спать. Примерно через час-полтора проснулись от того, что по вагону шли какие-то люди с фонариком и осматривали каждое купе. Оказалось, что это была черногорско-сербская граница – печальное явление новейшей югославской истории. Представить ещё лет 20-30 назад, что между Сербией и Черногорией будет граница, это всё равно, что представить в те же поры то, что граница будет между Россией и Украиной. Если бы нам кто сказал об этом в конце 1980-х годов, мы бы такого человека приняли за сумасшедшего. Но вот, как говорится, времена меняются, и мы меняемся с ними. Так что черногорско-сербская граница – это реалии нашего времени. Всё же следует сказать, что эта граница, видимо, довольно прозрачная. Я так до конца и не разобрался, какие у них юридические отношения в связи с этой границей. Мне, например, поставили в паспорт штампик о въезде в Черногорию, о выезде из неё не поставили. Поставили о въезде в Сербию и о выезде из Сербии. А у Кости вообще, только два въезда в Сербию и один выезд из неё. Непорядок какой-то. Черногорские пограничники, как нам показалось, спросили у нашего попутчика-серба о нас: «Кто это такие?» Он ответил: «Русы».
— А, если Русы, то пусть спят с Богом, не будем их тревожить.
Примерно такой диалог слышал я сквозь сон. Нас осторожно осветили фонариком и мы поехали спокойно дальше. Даже на границе я чувствовал учение Данилевского о славянском культурно-историческом типе. На границах с Западной Европой, когда я прежде их пересекал, чувствовалось противостояние культурно-исторических типов, повышенная строгость.
После пересечения обеих границ мы окончательно погрузились в дремоту и сон под шум колёс поезда. Проснулись утром уже в Сербии. Первое, что бросилось в глаза, это то, что нет привычных гор, и, конечно же, ласковой лазурной Адриатики. Сплошные равнины, долины, засеянные и убранные поля – такими пейзажами встретила нас сестра Сербия. Поезд наш пришёл в Белград со значительным опозданием, чуть ли не на час. Вышли из поезда, прошлись по платформе, зашли в вокзал, вышли на привокзальную площадь. Чем-то напомнило наш родной Витебский вокзал. Первое впечатление о Сербии и Белграде – относительная бедность по сравнению с туристической, европейской Черногорией. Но эта бедность какая-то родная. Так ценишь, например, родной скромный домик у бабушки в деревне. Старые деревянные стены, скромная обстановка, но ты понимаешь, что это всё твоё, родное. В Белграде нет никакой пышности, никакого пафоса. Вокзал скромный, но такой родной и близкий. Опять же я почувствовал себя как будто дома, как рыба в воде. Вскоре нас встретила наша знакомая белградская девушка Бояна Кнежевич и мы с ней поехали к ней домой, в пригород Белграда – Батайницу.
Так начинался мой первый сербский день. Продолжение следует.
Вадим Грачев
ПУБЛИКАЦИИ ПО ТЕМЕ:
Моя встреча с Сербией. Часть 2
Второй день в Сербии. Нови Сад