Максим Васюнов: благодаря Паустовскому, я увидел мир «зрением Адама»

Новый документальный фильм журналиста Максима Васюнова о писателе Константине Паустовском «Доктор Пауст» взял национальную телевизионную премию «Страна». Авторитетные деятели телевидения, входившие в состав жюри — Егор Кончаловский, Эдуард Сагалаев, Леонид Млечин и многие другие, единогласно отдали победу «Доктору Паусту» в номинации «Общий дом» (фильмы о людях, событиях, традициях). Хороший повод побеседовать с автором.

— Максим, поздравляю с заслуженным успехом! Мне фильм тоже очень понравился, и первый вопрос: как возникла идея фильма и почему героем выбран именно Паустовский?

— Спасибо за поздравления, Денис! Не поверишь, но можно сказать, что идею я нашёл на помойке. Мы с женой нашли. Возле мусорного контейнера лежала стопка книг, среди прочих там была книга «Поэтическое излучение» Константина Паустовского, синяя такая, издательства «Молодая гвардия». А мне давно хотелось разобраться, понять, что с нами случилось, почему мы вдруг массово стали выбрасывать книги (причём очень хорошие, которые когда-то стоили целое состояние), а тут — Паустовский на помойке! Человек, которого называли совестью нации, которого признавали все безоговорочно нравственным авторитетом. Ну и пошло-поехало, стал перечитывать Паустовского.

Юля, жена моя, нашла где-то и подарила толстый трёхтомник автобиографической повести и писем Паустовского, плюс нашла «Тарусские страницы», альманах, который власти запретили и изъяли из библиотек. Хотя ничего против власти там не было. Но, тем не менее, решили подстраховаться и сделали только хуже. Потому что после того, как их запретили, вся интеллигенция и российская, и западная стала искать и покупать за огромные деньги эти «Тарусские страницы». Был огромный ажиотаж! Мне об этом поэт Константин Кедров рассказывал… Ну я отошёл от вопроса. Так вот, читая Пауствского и о Паустовском, я понял, что мы ничего о нём не знаем. И до его глубины мы ещё не доросли. Или всё забыли. И решил сделать вот такой фильм. Чтобы напомнить о Паустовском, а через него всё о тех же столпах нашего мира — красоте, правде, совести. На материале Паустовского поговорить о нас сегодняшних. Я подобное уже делал на материале и судьбе Чехова. Неплохо, говорят, получилось.

— Да, фильм о Чехове тоже запомнился глубиной, интересными образами и фактами. Но продолжим. Паустовский знаком нам ещё со школьной программы. И, как правило, в этом возрасте сложно постичь глубину мысли гениальных авторов. Что нового ты увидел для себя, перечитывая его книги?

— Перечитывая его книги, я смог увидеть мир, как сказал тот же Кедров, «зрением Адама». Это абсолютно незамыленный, чистый взгляд на мир и на те формулы, благодаря которым этот мир должен стоять. Формула Паустовского такова: чтобы беречь — нужно знать, а чтобы знать — нужно любить. Любовь по Паустовскому — это вообще сила мощная, «ведь тот, кто любит, видит то, чего не видят другие». И это первое, что я увидел. Второе — меня поразило достоинство писателя, с которым он прожил очень недостойное время. Так как наши времена мало отличаются от тех, в которых жил Паустовский, то мне показалось, что это очень важная история, важный пример для сегодняшних нас, особенно для тех, кто ещё мучается выбором — по совести поступать или гори оно всё огнем — и прыг в эту бездну тотальной лжи, лицемерия и предательств. Вот эти две мощные эмоции меня поразили при прочтении Паустовского, и я их постарался передать в фильме.

— Трудно не согласиться. Судя по успеху фильма, Паустовский нужен и сегодня. У меня сложилось впечатление, что та смелая речь Паустовского стала основой сюжета. Это так?

— Та самая речь стала не то чтобы основой, но, бесспорно, одной из самых драматичных сцен фильма. Потому что, по сути, эта речь, произнесенная в 1956-ом году на обсуждении романа Дудинцева стала ключевым моментом и в истории советской литературы, и советской совести. Потому что до Паустовского никто и никогда публично не обвинял советскую власть в убийстве советских художников, никто и никогда не называл чиновников мракобесами, никто и никогда не обвинял советскую номенклатуру в том, что она живёт «во имя собственного вонючего благополучия», в том числе во имя этого избавляется от режиссёров, писателей. Это 56 год. Эта речь, по мнению некоторых литературоведов, стала первым советским самиздатом. Она мгновенно разошлась по всем институтам страны, и я нашёл интереснейшие документы, отчеты КГБ, разные донесения, разные справки аналитические и т.д., из которых ясно, что та речь произвела огромное влияние на всех! В МГУ, например, студенты после речи осмелели настолько, что… А впрочем я приведу реальный документ. Записка отдела культуры ЦК КПСС от 1 декабря 1956: «В этой обстановке активизировались такие литераторы, которые и раньше с недоверием относились ко всему, что делается в нашем обществе. Б. Пастернак сдал в журнал «Новый мир» и Гослитиздат свой роман «Доктор Живаго», переправив его одновременно в итальянское издательство. Недавно на филологическом факультете МГУ была выпущена стенгазета, которая заполнена безудержным восхвалением Пастернака, Цветаевой и Ахматовой. Характерно, что никто из преподавателей-коммунистов не нашёл в себе смелости открыто выступить против этих уродливых пристрастий студентов, раскритиковать и высмеять их дурные вкусы».

А вот ещё один любопытный документ. Это из досье на Ландау. «По сообщениям одного из агентов, являющегося приближенным для него лицом, Ландау считает, что успех демократии будет одержан лишь тогда, когда класс бюрократии будет низвергнут. В разговоре об этом он достал и читал с драматической дрожью в голосе текст выступления писателя Паустовского на собрании писателей, посвященном обсуждению романа Дудинцева. Ландау восхищался силой и храбростью выступления: “Мы с вами трусливы и не нашли бы в себе духа влепить бюрократам такую звонкую пощёчину”. Ну мы понимаем, что кто-то из друзей знакомых учёного на него стучал и вот передал КГБ такой разговор… Но самое потрясающее, конечно, в том, что власти наши были уверены, что речь Паустовского и всё, что в тот же период происходило в Венгрии — это звенья взаимосвязанные. Сегодня это кажется бредом, а, впрочем, до сих пор есть люди, которые в этом уверены, и я их встречал, с ними общался. Так что речь действительно потрясла мир, и я не мог мимо неё пройти, более того, весь фильм я показываю Паустовсого как человека поступка. Даже в финале фильма я специально оставляю фрагмент нашего разговора с Владиславом Крапивиным, где он рассказывает как Паустовский помог ему уже после своей смерти… Как он снова отстоял хорошее доброе дело, как он снова смог непостижимым образом заступиться за Крапивина.

— Думаю, можно сказать, что всемирная известность пришла к Паустовскому после встречи с Марлен Дитрих. Чем, на твой взгляд, произведения Паустовского так тронули её сердце, что она даже встала перед ним на колени и поцеловала ему руку?

— Да, это был потрясающий момент. Это случилось в 64-м году, а не в 63-ем, как написано в интернете. И я слышал разные версии того, как это случилось, что Дитрих (извините, не последняя дама в литературе, связанная с Ремарком и Хэмом) вдруг встаёт на колени перед Паустовским, писателем, как многим тогда казалось, малоизвестным за рубежом. Но в том то и дело, что это только казалось тут в СССР. На самом деле Паустовского читали и знали за границей. О нём писали в эмигрантской, и не только, прессе, о нём говорил, и, например, Зайцев, который был очень известен за рубежом, о нем говорил Бунин. И именно после письма Бунина Паустовскому, последний стал мировой фигурой. Короткое письмо, раз и навсегда вписавшее доктора Пуста (так Константина Георгиевича называли друзья) в историю. Я помню эти строчки наизусть, потому что мы долго думали как их окартинить, и решили пойти по простому варианту. В общем, вот это письмо: «Дорогой собрат, я прочёл Ваш рассказ «Корчма на Брагинке» и хочу Вам сказать о той редкой радости, которую испытал я; если исключить последнюю фразу этого рассказа («под занавес»), он принадлежит к наилучшим рассказам русской литературы. Привет, всего доброго. Иван Бунин,15 сентября 1947 года, Париж». И это потрясающее, если знать Бунина- человека желчного, который на похвалу вообще был скуп. И я ещё много читал в зарубежной прессе отзывов о Паустовском. И Марлен Дитрих, которая была женщиной прогрессивной, читающей, которая любила русскую литературу, конечно, мимо Паустовского не прошла. В своих воспоминаниях она пишет: «Однажды я прочитала рассказ «Телеграмма» Паустовского. (Это была книга, где рядом с русским текстом шёл его английский перевод.) Он произвёл на меня такое впечатление, что ни рассказ, ни имя писателя, о котором никогда не слышала, я уже не могла забыть». И дальше ответ на твой вопрос, Денис, чем её Пауст зацепил: «Он писал романтично, но просто, без прикрас». Вот кинодиву он зацепил этим. Уверен, если бы она читала Паустовского в подлиннике, то с ума бы сошла от красоты его языка!

— Название фильма «Доктор Пауст», в первую очередь, ассоциируется с известным «Доктором Хаусом”, также как и название твоего другого фильма «Чехов Интерстеллар» ассоциируется с американским блокбастером. Эта такая авторская фишка?

— Да, здесь есть и маркетинговый ход. Но в целом «Доктор Пауст» абсолютно точно подходит к этому писателю. Его так называли друзья, и многие даже те, кто его не знал лично, но читал, потому что та мудрость и та красота языка и мысли, что были ему присущи, тянули не меньше, чем на звание дока. Дока, который всё прознал «про красоту родной земли» и вообще про наш мир. Есть и другие аллюзии у этого названия. Но я не буду их раскрывать, иначе — зачем было снимать фильм. Я бы мог написать публицистику и покончить с этой темой.

— Паустовский и Пришвин — они похожи? Кто из них тебе более близок как автор и как человек?

— Паустовский и Пришвин у многих ассоциируются вместе. И это не просто так. Во-первых, они в разных букварях, учебниках по чтению, в книжках с диктантами идут вместе. И эти диктанты по сочинениям Пришвина и Паустовского потом ещё долго помнятся. Во-вторых, они мне оба милы тем, что старались держаться подальше от всех этих союзов писательских, заседаний, от власти. Только к концу жизни они уже как два безупречных авторитета, как народные писатели стали получать квартиры, машины, путевки… Но, тем не менее, им к этому времени уже всё это было не нужно, и они продолжали рваться прочь из Москвы, один в Дунино, другой в Тарусу. И ещё момент. Принято считать, что в их творчестве много общего. На самом деле общие у них встречаются только темы, но на ту же природу и на всё прочее они смотрели по-разному, иначе не было бы у нас двух больших самобытных писателей. А вот в своих письмах и дневниках они порой страшно похожи. Порой до оторопи. Я нашёл дневники Паустовского за 1920 год, читаю их и понимаю, что всё это я уже где-то читал. И вспомнил — точно так же теми же словами о тех же событиях говорил и Пришвин в своих дневниках за тот же год. То есть, там даже слова и выражения совпадают. Будто дневники одного — это рукописная копия другого. Но они не могли видеть и читать дневники друг другу… Это абсолютно исключено. Время и будущее они чувствовали одинаково. Вообще Пришвин — это уровень большого европейского философа. И он, как и Паустовский, ещё далеко не раскрыт, не понят, не разгадан. И тот и другой даже ещё полностью не напечатаны. Но меня радует, что когда я общался с сотрудниками музеев Пришвина (Дунино) и Паустовского (Москва, Таруса), то сотрудники музеев отмечают, что всё больше людей, причём молодых, начинают для себя открывать этих писателей. И через них они приходят и к объективному пониманию истории, и веры, если хотите, и, конечно, человека. Потому что, кто бы что ни говорил о них как о писателях природы, это не совсем так, на самом деле и тот и другой прежде всего воспевали людей, простого человека.

— Отдельное место в фильме занимает операторская работа. Всё смотрится красиво, гармонично, уместно. Расскажи, пожалуйста, немного об операторах и всей съёмочной группе.

— О, вот за этот вопрос спасибо! Потому что кино — это дело коллективное. И одного автора тут недостаточно. Операторская работа, правда, на высоте. И не только потому что мы снимали в том числе с коптера). Главный оператор фильма Аркадий Дей выложился на все сто, он большой профессионал. Ещё один прекрасный оператор Роман Митрошкин тоже снял очень тонко и глубоко. И ещё тут надо сказать огромное спасибо Роману Науменкову, это режиссёр монтажа. Он отвечал за всё — за цвет кадров, за их склейку, за графику, за звук. Большую проделали мы с ним работу. Редко когда так совпадаешь с командой, но тут совпали мы. И поэтому фильм действительно получился красивым. То есть, если даже его авторское наполнение кому-то покажется скучным, то эстетическое удовольствие от картинки обеспечено.

Конечно, не могу не отметить актёра Михаила Алексеевича Кузнецова, который так прочитал тексты Паустовского, что к концу фильма кажется, что это и есть настоящий Паустовский, который здесь и сейчас с нами говорит. Гениальный актёр. Спасибо ему.

— Где ещё можно будет посмотреть твой фильм? И есть ли в планах новые аналогичные проекты?

— Думаю, что совсем скоро фильм покажут в эфире телеканала «Ника». Также надеюсь, что у кино будет фестивальная судьба. И мы, рано или поздно, покажем его и в Москве. А дальше всё зависит от принимающих сторон. То есть, если кто-то где-то захочет фильм показать в своём городе, то не думаю, что с этим будут проблемы. Что касается новых аналогичных проектов, то есть, продолжить тот же формат разговора о современности, то я присматриваюсь к Константину Леонтьеву.

— Большое спасибо за интервью, Максим! Желаем новых интересных идей и дальнейших успехов!

— Спасибо, взаимно!

Общался Денис Бессонов

---

ТРЕЙЛЕР ДОКУМЕНТАЛЬНОГО ФИЛЬМА «ДОКТОР ПАУСТ»

---

ПУБЛИКАЦИИ ПО ТЕМЕ:

Елена Чач: я росла на книгах Паустовского

Большое Болдино – Таруса. От чувства языка до чувства Родины

Максим Васюнов: у Чехова можно найти всё…

Максим Васюнов: главное, чтобы в час икс читающих поэзию набралось хотя бы человек десять на город

Максим Васюнов: спустя годы это кино отзовётся по-новому…