В последние несколько дней читал Шиллера — драмы, баллады, стихотворения, эпиграммы. До сих пор нахожусь под обаянием его литературы.
Каждому времени соответствует своя литература. Не даром приходит и уходит мода то на одну, то на другую литературу. Сейчас, я бы сказал, не шиллеровское время. Совсем не шиллеровское. Когда я вижу заваленные полки Акуниным, Донцовой, Зюскиндом, носовскими и фоменками всех мастей, то я устаю от всей этой литературы, которую и литературой-то с натяжкой можно назвать. Даже если и интересно почитать, например, Акунина, то не хочется его перечитывать. Потому, что вся эта литература мелкая, потому, что и время наше мелкое.
Вот только сегодня читал статью Станислава Куняева о том, как он был на каком-то симпозиуме литераторов в Германии — там такая же ситуация. Литература измельчала. К тому же в Германии, как и у нас, литература стала «политкорректной», стала толерантной — «ах, как бы чего не вышло.» Удивительное дело: когда была жестокая цензура, литература была настоящей, живой, сильной, страстной. А когда не стало цензуры — не стало и литературы. Видимо, это закон.
И вот на фоне всех этих щепок, опилок виднеется гигантский корабль по имени Шиллер. Для меня самое ценное в его произведениях то, что они воспитывают душу. В них чаще всего герои разделены на положительных и отрицательнвых. Я сам пристрастный человек, поэтому мне такое разделение по душе. Здесь сразу ясно, кто злодей, а кто герой. Это классическая литература, характеры выписаны четко и ясно. Я преклоняюсь перед такими героями, как Карл Моор, Амалия, Маркиз Поза, Дон Карлос, королева Елизавета и не принимаю таких, как Франц Моор. Какие страсти и чувства бушуют в его произведениях! Если человек случайно ошибся, заблудился, то он всей своей жизнью будет искупать эту ошибку, готов даже отдать свою жизнь. Сколько благородства в его героях, как способны они любить, дружить, как преданы высоким идеалам! Вся их жизнь — это воплощенный долг! Маркиз Поза не задумываясь приносит свою жизнь в жертву ради спасения друга и освобождения Нидерландов от испанского гнета. Окажись современные «толерантные и политкорректные» в такой ситуации — вряд ли смогли бы они повторить подвиг маркиза!
Да, герои Шиллера учат жизни, благородству. Но это не скучное назидательство позднего Толстого. Они учат всей своей жизнью и смертью, своим подвигом. Конечно, неудобен сегодня страстный и порывистый Шиллер в эпоху «толерантности». На афишах питерских театров только один раз я увидел «Марию Стюарт». А ведь когда-то, до последних времен, названия его пьес не сходили с афиш. А дело в том, что с измельчанием жизни измельчали и актеры. Мне, например, трудно сегодня представить, кто бы смог сыграть Марию Стюарт, или ядовитую и трагическую королеву Елизавету, или Карла Моора. Вот Франца Моора смогли бы сыграть, сейчас как раз его время. А на роль Карла не нашлось бы артиста.
Да, сейчас не шиллеровская эпоха, он как бы малость отодвинулся назад, уступив место более нахальным, энергичным, бледным, мелким. Но как же приятно вот так, сидя вечером на деревенской кухне, слушая, как трещат дрова в печке, представлять, что ты находишься в замке старого Максимилиана фон Моора у пылающего камина и переживать всем сердцем, как коварный Франц строит козни против отца, брата и его возлюбленной. И твое сердце начинает трепетать, сочувствуя Карлу и Амалии и скорбеть от того, что близка трагическая развязка. И вот пока сердце наше трепещет от шиллеровской литературы, мы никогда не станем «толерантными и политкорректными!»
Вадим Грачев