Мой православный монархизм

Наша жизнь сегодня — это продолжение истории. Только правильно оценивая прошлое, мы можем повлиять на настоящее и будущее. Сегодня мы стоим на передовом краю обороны нашего Отечества. Александр Невский и Дмитрий Донской, Сергий Радонежский и Серафим Саровский, Ушаков и Суворов сделали всё, что от них зависело в их время для своей Родины. Что же сделаем мы?

Общаюсь сегодня со многими представителями мыслящей молодёжи, болеющей душой за Отечество. В общении часто можно услышать: «Я воцерковился тогда-то», «Я стал патриотом в такое-то время», «Я задумался о судьбах Родины после прочтения такой-то книги» и так далее. Наверное это так и должно быть. Наш народ был оторван от своих корней, на несколько десятков лет «заморожен марксизмом». Мы по существу и сегодня во многом живём в плену Западной цивилизации, утратив почти все свои ценности. Думающие и переживающие за Родину люди эти ценности начинают потихоньку собирать. Поэтому и неудивительно, что есть у многих «точка отсчёта» — с какого момента человек задумался о судьбе своего Отечества.

Аналогичные вопросы задают периодически и мне — когда воцерковился, задумался о Родине, стал увлекаться историей и так далее. Я задумался и понял, что у меня-то какой-то конкретной «точки отсчёта» не было. Если и была, то она появилась когда-то в моём детстве. Всё моё интеллектуально-духовное развитие шло постепенно, эволюционно своим закономерным путём. Оно продолжается и сейчас.

Мне очень повезло с моим детством. Я вырос в деревне на Русском Севере, на «задворках» Поморской культуры — на стыке Ленинградской, Вологодской и Новгородской губерний. Предки мои, как я предполагаю по некоторым данным, жили в этих местах столетиями. И сегодня мы посещаем на трёх кладбищах порядка 150 могил родных и близких, самые старые из которых датируются рубежом 19-20 веков. Самые отдалённые предки, о которых я знаю по рассказам, жили в первой половине-середине 19 века. С отцовской стороны у меня очень большой возрастной разрыв между поколениями, поэтому, например, от момента отмены крепостного права меня отделяет всего лишь три поколения. Мой отец рассказывал мне то, что ему говорил его отец, знавший в свою очередь от своего отца — про жизнь середины 19 века.

В деревне я сподобился застать людей, родившихся на рубеже 19-20 веков, сформировавшихся до революции 1917 года, учившихся в церковно-приходской школе (в ней насчитывалось порядка 150 учеников). Я имел счастье общаться с ними, жившими в Российской Империи. Это были простые русские крестьяне, не умудрённые познаниями в области теории государства и права, однако прекрасно знавшие жизнь Императорской России на своём опыте. Да по существу уклад жизни крестьянина и до середины 1930-х годов, то есть до массовой коллективизации, не сильно изменился. И если людей Императорской России я знал десятка полтора, то уж более молодых, по крайней мере, несколько десятков (тех, кто родился до середины 1930-х).

Старики очень много рассказывали о дореволюционной жизни, о том, как трудились и получали справедливую оценку своего труда, как все ходили в церковь, как жизнь свою выстраивали по церковному календарю, по праздникам (это и сейчас у нас соблюдается, но всё меньше). Рассказывали о досуге, о свадьбах, о буднях и праздниках. Всё это было мне необычайно интересно! Жаль, что тогда не было на плечах современной головы, а ещё лучше — диктофона и видеокамеры. Запоминалось всё, прежде всего, на эмоциональном уровне. В этих рассказах всегда был общий тон: до революции было хорошо и справедливо, а потом стало плохо. Даже частушку мне напевали старики:

При царе, при Николашке
Ели масляны олажки!
А теперешняя власть —
И мякины не напасть!

Короче говоря, я и не подозревал в свои 6-8 лет, что я православный монархист. Я думал, что это нормально, что все нормальные люди тоже такие! Мой монархизм естественно-почвеннический. Так была заложена духовно-нравственная парадигма.

Потом была школа. Учительница в младших классах иногда «идеологически обрабатывала» — дескать, Гагарин летал — Бога не видал. Но я-то уже не был таким наивным. Я как-то нутром понимал, что понятие Бог не укладывается в прокрустово ложе диалектического материализма, и даже ньютоно-картезианской парадигмы. У меня была уже своя система ценностей, духовный стержень. И когда в школьных учебниках говорилось плохо о Царе, у меня был внутренний конфликт: кому же верить — учебнику, написанному неизвестно кем, или людям, живым свидетелям Императорской России, чьё мнение было прямо противоположным? Я всегда выбирал второе. А к учебнику относился так: «Ну что они там ещё напридумывали?» А те детишки, которые воспитывались в отрыве от почвы, от корней, росли в холодных коридорах детских садиков, очевидно, верили учительнице. Верят этим сказкам многие и сегодня, уже став взрослыми, но не искоренив старые стереотипы. Всегда легко жить штампами — думать не надо.

Потом был вуз. Была эпоха работы мысли, расширения кругозора, которая, собственно, продолжается и сегодня. Как раз обучение в вузе пришлось уже на первую половину — середину 1990-х годов, когда обо всём можно было говорить, всё можно было узнать, прочитать. Я постепенно осознал, что не один я такой любитель жизни Царской России. Оказывается, были мыслители, которые развивали эти идеи: Ильин, Данилевский, Тютчев, Достоевский, Тихомиров, Катков, Меньшиков. Есть и наши современники: Кожинов, Нарочницкая, Махнач и масса других, чьи труды обогащают твою душу, дают пищу для ума и так далее. Прочитав эти работы, пообщавшись с умными людьми, я уже всё разложил по полочкам в своей голове — что такое монархия, что такое Империя, откуда берётся власть Государя, как относятся подданные к Государю, как он к ним. Какую роль играет духовно-мистическая, религиозная основа Православного Царства и так далее. Вот так потихоньку, медленно та основа, заложенная в детстве, расширялась, развивалась, воспитывала дух и душу. Вот почему, зарегистрировавшись в Контакте, я в графах «религиозные и политические убеждения» не раздумывая написал «Православный монархист».

Конечно, в такой небольшой заметке невозможно отобразить все грани такого сложного процесса как развитие и формирование личности, но я попытался хоть контурами его обрисовать.

Вадим Грачев

 

ПУБЛИКАЦИИ ПО ТЕМЕ:

Оставленные всеми

Николай II. Отречение от императора

О книгах Петра Мультатули. Царская Семья

«Цареубийца». Шизофрения и убийство России

Полный титул Государя Николая Второго

Перед грозой

Николай II. Опережая время

 

историяобразованиеПреображение