Сейчас, готовясь мысленно к этой заметке, подумал, что, конечно, с годами в заграничной работе для меня произошла некая деградация. Вспоминаю, какой восторг был от работы в Англии, от первого сезона в Финляндии, когда все было новым, ярким, когда физическая усталость нами почти не ощущалась, было много ярких впечатлений, которые запомнились на всю жизнь, встретилось так много замечательных людей, со многими из которых мы дружим и по сей день. Даже злодеи типа Галины Пёллонен, и то были яркими, как в романах Диккенса, или Бальзака. Ярким был и 2003 год в Финляндии, который я довольно подробно описал. А потом уже, скажем, все впечатления от сезона 2004 года поместились в одну заметку. После этого был перерыв, во время которого я путешествовал по России (2005-2006 гг.). И вот, наконец, наступило лето 2007 года, когда я снова поехал в Финляндию в качестве рабочего, и это был до сего дня последний мой визит за границу в таком качестве. Видимо, уже я вырос из этого статуса, да и сама жизнь изменилась.
Деградация выразилась, например, еще и в том, что, как бы это не звучало забавно, я не помню имени и фамилии нашего последнего фермера, не помню его адреса, и что самое поразительное, даже не помню его в лицо! Только помню, что у него был помощник-сын, высокий, светловолосый, как и почти все финны. Ферма их находилась в Суоненъёках, то есть, в том городе, где я и начинал работу в 2001 г. Правда, как мне уже доводилось писать, понятие «город» для Финляндии весьма растяжимо. Так, сам город может быть расположен компактно на площади диаметром 3-4 км., но к нему также относятся и все окрестные хутора в радиусе 20, а то и 30 км. В 2001 г. ферма Ханну находилась в 18 км. от этого города. Эта же ферма была расположена по той же дороге, только километрах в 5 от города. Таким образом, от нее до фермы Ханну было расстояние примерно 13 км.
Приехали мы на этот раз с неизменной Верой Николаевной, с которой знакомы еще с 2003 года. Она, кстати, поддерживала связь с Таней из Питера, тоже нашей компаньонкой 2003 года. Я Таню с 2003 г. не видел. Еще мы общались с двумя одесскими болгарками, с которыми работали у Вейкко в 2003 г., и договорились, что они тоже на этот раз приедут работать с нами. Хотя вся их диаспора, насколько я знаю, так и продолжала ездить уже из года в год к Вейкко, но они почему-то решили с нашей помощью устроиться независимо от своей группы. У этого фермера не было жилья, таким образом, на ферме мы не жили. Пришлось снимать трехкомнатную квартиру в Суоненъёках. По-моему, первой туда приехала Вера, потом прибыли болгарки (это были мать и дочь) – поездом до Питера, а оттуда на такси прямо до фермы. Последним уже приехал я, где-то в первой декаде июля.
Ферма была небольшая, такая, что я даже не очень припоминаю, были ли там какие работники кроме нас. Клубничные поля были сосредоточены только вокруг дома, и его ферма, конечно, не сравнится по масштабам не то что с Вейккиным гигантом, но даже и с фермой Ханну. Что еще интересного запомнилось, так это то, что у него было большое поле гороха. Поскольку клубничных полей было немного, мы собирали всю клубнику, а на следующий день, пока новые ягоды еще не вызрели, надо было собирать горох. Для этого нам выдавали те же корзины, что и для клубники, и мы должны были с ними аккуратно «прочесывать» гороховое поле, стараясь по возможности не мять плети самого растения. Так мы проходили несколько раз это поле, поскольку горох зреет не весь сразу, а постепенно. Понятно, что к концу сбора от растений уже мало чего оставалось, т. к. горох растет сплошным ковром и волей-неволей ты постепенно сминаешь растения. Это был мой первый и единственный опыт сборки гороха за все время таких поездок.
Жили, значит, мы на квартире в Суоненъёках, и каждый день утром Вера получала сообщение от сына нашего фермера, будем ли мы работать сегодня. Запомнилось, что тем летом часто лили дожди, и довольно часто он писал нам, что сегодня работы не будет. Не помню, как долго пробыли болгарки, кажется только до конца клубничного сезона. Мы же с Верой продолжили работать, хотя сезон протекал как-то вяло. В свободные дождливые дни можно было читать книги, если немного прояснялось – гулять по окрестностям. Тогда уже получил довольно широкое распространение интернет, и им можно было пользоваться в суоненъёкской библиотеке. Можно было почитать новости, узнать, что творится дома, переписываться с друзьями. Помню, незадолго до отъезда в Финляндию, я увидел в интернете сайт великой русской певицы Александры Ильиничны Стрельченко, и написал ей какие-то добрые слова в гостевой книге. Каково же было мое удивление, когда зайдя в очередной раз в интернет, я обнаружил ответ Александры Ильиничны – она собственноручно отправила мне по электронной почте большое письмо. Жалею сейчас, что потом оно куда-то затерялось.
По-моему, к Вере даже приезжали погостить дочка с внуком, и в один из свободных дней мы решили прокатиться на Музеоканаву – это место, рядом с которым находилась ферма Ханну, где я работал в 2001 и в 2002 г., когда она уже принадлежала Тармо. С большим волнением подъезжал я к этому месту, которого не видел целых 5 лет, и с которым было связано столько воспоминаний! Проехали мы медленно мимо этой фермы, и увидели, как и следовало ожидать, удручающую картину: клубники не было, пленка с рядов преимущественно оборвана, а вместо клубники торчали высокие заросли бурьяна. Исходя из методов хозяйствования Тармо в 2002 г., о которых я писал, это было неудивительно. Побыли на Музеоканаве, пожарили сосиски в месте для отдыха, полюбовались на два огромных озера, которые соединяются тонким перешейком именно в этом месте, сделали фотографии и поехали обратно. Больше с тех пор я не видел ферму Ханну-Тармо.
Как-то в один из безработных дней у нас появилась наша старая знакомая – Таня. Я уже писал, что ничего особо о ней не слыхал с 2003 года, а Вера поддерживала с ней отношения. Она была в хорошем смысле слова авантюристкой: все время ездила в Финляндию и искала разные подработки, порой в самых неожиданных местах. Приехала она к нам, и говорит:
— Хотите подработать?
— Конечно, а что надо делать?
— Рыбу чистить у одного фермера.
— Ничего себе, как это?
— А вот так: он ловит в озере сетями мелкую рыбку, сантиметров 10 в длину. По-фински называется mujka (пишу на слух, не уверен, что так), а по-русски – тюлька. Этой рыбы очень много, в день несколько десятков килограммов, а работников ему не хватает. Собственно, работаю только я.
Так, с легкой руки Тани, мы стали рыбочистами, и продолжалось это долго, с небольшими перерывами недели две. Хозяйство было расположено тоже где-то в окрестностях Суоненъёк. В каком-то подсобном помещении стояли охлажденные ящики с пойманной этой мелкой рыбкой. Нам выдавали тонкие резиновые перчатки, фартуки. Наша задача заключалась в том, чтобы легким движением трех пальцев удалить голову, после чего указательным пальцем удалить кишки. Такие маленькие тушки-филе, которые весили от силы граммов по 10, складывали в специальные ящики, и потом эта рыба шла в продажу. За эту работу нам платили какие-то небольшие деньги, и разрешали брать с собой рыбу – сколько хотим. Таким образом, наш рацион обогатился жареной тюлькой, а она была необыкновенно вкусной!
Но рано или поздно все заканчивается. Полностью прекратилась работа на клубничной ферме. Оставаться же только ради работы по чистке рыбы не было смысла, и я тоже собрался ехать домой. Я не помню точно, ездил ли я домой в течение этого сезона. Если это и было, то не часто. Да и сам сезон длился не так долго. Вера же еще оставалась работать. Помню, что в то время, когда я собрался ехать домой, был один только выходной. Это значило, что Вера после работы меня отвозит в Питер, сама ночует у себя дома, и на следующий день уже едет назад в Финляндию, поскольку наутро надо было уже работать. Время на отдых ей оставалось минимальное. Помню, что ехали мы уже под вечер, подъезжали к границе, довольно быстро ее прошли. А между двумя границами дорога идет вдоль Сайменского канала, который Финляндия арендует у России. В одном месте дорога пересекает этот канал, там устроен разводной мост. И вот, сколько я ездил в Финляндию – десятки раз – мост всегда был сведен, а на этот раз мы подъехали к разведенному мосту и смотрели, как по каналу проходит баржа. Картина очень красивая, а вся процедура заняла минут 15-20, создав небольшую пробочку.
Благополучно миновали мы обе границы, быстро домчались до города, я поехал дальше в Пушкин, а Вера – домой отдыхать. А на следующий день вдруг звонит мне Вера – из Финляндии. Думаю, что же такое? Обычно мы из-за границы только шлем сообщения, т. к. звонки дороги, тогда еще не было звонков по интернету. Поднимаю трубку, и слышу:
— Представляешь, я ехала уже по Финляндии, дома очень мало отдохнула, жутко хотелось спать, глаза слипались, а надо торопиться, чтоб успеть на работу. На мгновение закрыла глаза и уснула. В результате улетела в кювет, машину разбила «в хлам», чудом миновала огромный валун за обочиной, так бы погибла. Не знаю, что теперь делать. Звонила дочери, они заказывают эвакуатор. Усложняется все тем, что это не Россия, я не знаю языка, и понятия не имею, что в таких случаях делать.
Вот примерно такой краткий монолог я выслушал, и стоял, как пораженный громом. И главное, что ты ничем не можешь сейчас помочь – человек за границей и попал в такую передрягу. Поддерживал связь сообщениями, как мог, успокаивал Веру Николаевну. Постепенно все это решилось, ее с машиной эвакуировали в Россию. Но для нее это, конечно, был тяжелейший стресс, она, кажется, даже болела какое-то время. Но все-таки человек она сильный, спортсменка, оптимистка, и постепенно все вошло в свою колею. В последующем она ездила в Финляндию еще многие годы, но в основном, по-моему, только ухаживать за собакой у своих старых знакомых финнов, работать на клубничных полях ей тоже уже не хотелось.
Для меня этот год тоже был последним, когда я ездил работать за границу. В тот сезон я закрыл этот семилетний этап и перевернул эту страничку жизни, давшую мне так много ярких впечатлений и встреч с интересными людьми. В последующем число стран, которые я посетил, намного возрастет, но ездить туда я буду уже как турист, гость у друзей, или паломник, а если и будет у меня работа за границей, то в качестве лектора: я буду читать лекции на английском языке. Работа эта на два порядка более «крутая» и на два порядка более оплачиваемая. Этот труд тоже принесет много пользы и интереса, но обо всем по порядку – в своем месте.
Вадим Грачев
